жанна, дима, вика, валентина и сергей

Жанна - это воспоминание, ничего реального в Жанне нет: то, как она стоит передо мною, загораживая свет, и солнце играет в бутылке у неё в руке, когда она поднимает её и опрокидывает содержимое, эликсир жизни, в рот, её грязные волосы, чулки в сеточку, туфли на высоких каблуках. Мини-юбка и длинные тёплые руки, кожаный топик, вся вместе её фигура светится золотом. Росой покрыт лес и голые коряги на прошлогодних листьях - как солдаты, которые уснули, отступая, и не заметили, как опустились на землю, продолжая отползать в вечный сон от превосходящих сил противника; голубые змеи, так и не дотянувшиеся до неба; задохнувшиеся любовники. Пища жуков-древоедов, поедающих с руки, тащащих на своих спинах линию жизни от ладоней вниз под одежду, вместе с тобой пытаясь укрыться от холода в теле, человек, пытаясь укрыться в своих воспоминаниях, бесконечно нищ. Обносок на наш век хватит. Жанна лишь смеётся над тобой, широко расставив ноги, издевательски, головой в ветвях, как колесо или нимб окружающих склонённое над тобой лицо, и как бы ты мёртвым ни притворялся - но обида, подступающая к горлу, но слёзы, ручьями готовые хлынуть из глазных скважин по щекам и дальше на землю, как друг, толкающую тебя в спину, изрыгающую из недр - убеждают тебя: это не ты, это всего лишь отпечаток, оставленный тобой. От Жанны несёт перегаром и смехом, палёной шерстью и той особенной свежестью утра после бессонной ночи, размытой границей между сном и бодрствованием, пересекаемой тобой незаконно. В который раз, не сдержавшись, ты, словно огонь из камня, единственный лист на ветви, обнаруживаешь себя с наивным бесстыдством, с каким вдох следует за выдохом, освещая прежде сердце, а потом и лицо, и всё тело вздрагивает, подаётся вперёд, перемещается, оставляя воспоминания.


*

Жанна опять себя плохо вела, вернулась домой под утро избитая и расцарапанная, мужчин пришлось соскребать с неё ножом, чёрные липкие пятна на полу стонут и шевелятся, пытаясь обрести форму. Размазня. Свалка технических новинок, сотовые, стереосистемы, автомобили, пиршество термитов и ржавчины. Брошенные вещи, мужчины такие хрупкие и лёгкие без них, похожие на тяжёлый дым, на призраков, которых легко развеять мановением руки. От них легко избавиться, их легко убить, и пробовать, и пробовать, каждый день новых. Конечно, такой стиль жизни откладывает определённый отпечаток на психику. Начинаешь бояться долговременных связей, разговоров, не касающихся секса, кидаешь ножи в собственную тень.

Жанна работает секретаршей, и, как и большинство секретарш, шантажирует своего начальника. Каждый вечер тот торопится уйти пораньше с работы, чтобы дикое желание не взяло верх, и не повторилось то же самое, что и в один из первых вечеров её испытательного срока, как только он овладел ею на диване у себя в офисе, как только он кончил, живот Жанны начал набухать прямо под ним, и он почувствовал движение, «Наш малыш лягается», – улыбнулась Жанна, он подскочил как ужаленный, со спущенными штанами стоял и смотрел, как между ног у неё появляется ребёнок с его лицом и с тем, что он сначала принял за пуповину. Жанна протянула руки, «ребёнок» вскарабкался к ней на живот. «Вот так, мой мальчик, вот так», повторяла Жанна нежно. Резко повернув голову, она сказала сердито: «Ну не стой ты там, подойди сюда! Посмотри, какого к себе отношения я на самом деле заслуживаю!»

Туалет был в конце коридора, Жаннин начальник не успел до него добежать. Спустя полчаса, когда он осмелился вернуться в офис, опустошённый во всех смыслах этого слова, он нашёл Жанну на диване одну, блаженно улыбающуюся. В ответ на вопрос: «А где Это?» она провела обеими руками по своему голому животу снизу вверх:

– Вернулся назад. Ты разбудил его, когда вошёл в меня. Теперь он снова спит. Если хочешь, можем потрахаться ещё раз.


 *

Жанна идеально выполняла обязанности секретарши, он не смог бы уволить её, не разглашая своей с ней связи. Она милостиво разрешила ему мастурбировать перед ней: несмотря на то, что она перестала регулярно подсыпать галлюциноген в его кофе, сексуальное желание её начальника было безвозвратно расстроено, желание пропадало, стоило ему лишь прикоснуться к женщине. Его жена не заметила этого, уже больше десяти лет они не спали вместе. Детей у них не было: Вика, так жену звали, убедила себя в своей бесплодности, хотя всё что ей нужно было, чтобы завести ребёнка, так это полюбить другого.

Своё нереализованное материнство Вика трансформировала в работу, одна лучше всех справляясь с работой продавщицы в самом большом в городе магазине детской одежды, её жизненной энергии хватило бы и на десятерых, она начинала работать, как только открывала глаза, она начинала любить своих клиенток, умываясь, одеваясь, завтракая, добираясь до места работы, она была готова расплакаться от счастья, ей казалось, что своим дыханием, прикосновением, даже взглядом она делает мир прекрасным, заставляет его распускаться навстречу, как цветок, раскрывающий всё новые возможности, дарящий утешение. В её любви к клиенткам не было собственничества. Ведь Вика думала, что ей никогда не стать такой, как они. Нет, любовь Вики была безответной изначально.

Обеденный перерыв, Вика и Жанна знакомятся. Вика забежала к мужу на работу специально для этого. Она знала, что Дима изменяет ей с другими девушками, и винила в этом только себя одну. И раньше, пытаясь сойтись с ними поближе, с их стороны она встречала лишь только плохо скрываемое к себе презрение, но теперь всё иначе, Жанна действительно рада их знакомству. А Дима дёргается и нервничает, последний раз он вёл себя так, когда знакомил Вику со своими родителями. Жанна приглашает Вику к себе домой. Дима решает избавиться от Жанны во что бы то ни стало.


*

Наёмный убийца появляется на сцене. Он делает бесшумный выстрел из пистолета с глушителем из-за кулис. Жанна падает на улице. Улыбаясь, теперь уже ничто не сможет стереть улыбки с её лица. Сергей – наёмный убийца.

– Мне очень жаль, – говорит Сергей, ему не нравится убивать женщин. Вечер прощает его: мокрые витрины, огни остановившихся машин, толпа под зонтами, собравшаяся вокруг упавшего тела. Его хлопают по плечу, шепчут утешительные слова, какой-то мент подвозит до дома.

– Чёрт знает что всё-таки в мире творится, – говорит мент, глядя прямо перед собой на со скрипом елозящие по стеклу дворники, когда машина останавливается на одном из светофоров. – Разве мир может быть так несправедлив?!

– Не знаю, – отвечает Серёжа. – Просто живёшь. Надеешься, что когда-нибудь всё на свои места станет… и, на некоторое время, начинает казаться, что это произошло… а потом…

Машина свернула к Серёжиному дому.

– Тебе необходимо собраться, нельзя терять веры, – сказал мент на прощание.

– Увидимся.

– Пока… – и наёмный убийца растворился в темноте подъезда.

Как сказать Вике о Жанниной смерти, ведь кто-то должен сказать ей об этом!

– Вы зря её ждёте, она не придёт, – говорит Сергей, открывая дверь.

– Как жаль, – говорит Вика, входя следом. Снимая мокрый плащ. Нагинаясь, чтобы стянуть сапожки. Выскальзывая из них и входя за Сергеем в комнату, – мне хотелось, чтобы мы с Димой стали ближе друг к другу. Теперь об этом придётся забыть.

Пистолет с глушителем, всё что она могла видеть, тихие вспышки. Подняв пистолет, Серёжа всаживал пули, одну за другой, в Викину тень – корчившуюся, теряющую форму, растекающуюся по остальным теням в комнате, оставляя только небольшие отверстия в полу; как грязная вода в канализации, исчезающая в них.

– На вашем месте я давно бы уже ушёл от этого человека, – заметил Сергей.


*

Сергей был зеленоглазым блондином, под два метра ростом, вьющиеся волосы, молодой бог, не привыкший слышать слово «нет». Когда Жанна всё же ответила ему отказом, он стал встречаться с Жанниной мамой. Валентина и её дочь жили вместе. Мама была художницей. Мама была животным. Была всем, что он хотел от неё. Человеком с самым нежным телом на свете. Даже самое тонкое бельё оставляло на её коже чуть ли не кровоточащие следы. Мама курила трубку и обожала разыгрывать из себя пирата в отставке, прищурив глаз, разговаривать скрипящим голосом (певучим и нежным на самом деле), приволакивать ногу. Она притворялась пиратом лишь когда рисовала, в моменты крайней задумчивости или для того, чтобы позлить дочь.

Сергей не мог быть настоящим, мог быть лишь сном. Валентина грезила наяву, исписывала, изрисовывала всё вокруг портретами Сергея, изображениями обнажённого тела. Иногда она рисовала себя рядом. Иногда изображение оживало и овладевало ей, говорило ей, что делать. Иногда она рисовала то, что бы хотела, чтоб он сделал с ней.

Вечность подошла к концу, когда Жанна умерла. «Мы не будем больше любовниками, – я не сплю со своими детьми». Теперь Валентина рисует портреты Жанны. Пьяная Жанна заваливается домой за полночь и спит одетая между Сергеем и Валентиной – ей страшно спать одной. Проснувшись, Валентина ещё слышит запах перегара. Ушедшие люди становятся ближе. Её привычка мазать губы вазелином. Украденные из магазина детские распашонки, голубые и розовые. Жанна, играющая в куклы. Школьница, проснувшаяся среди ночи и вышедшая под первый снег. Соседка по квартире; девушка, взрослевшая так быстро, что не заметила, проскочила собственную смерть…

– Она не будет с вами говорить. Она ни с кем сейчас не говорит, – и Сергей вводит Вику в комнату, где Жанна смотрит на них ото всюду. Приволакивая ногу, идёт к ним сквозь кривую от карандашных набросков комнату. Нежно и внимательно, как слепая, ощупывает Викино лицо, улыбается, обнимает её. Соединяет её руку с рукой Сергея, отстраняется, смотрит на них. Разворачивается и уходит на кухню, на всю ночь.


 *

После убийства характер у Жанны испортился. Она почти совсем забросила работу. Противным скрипучим голосом отвечает на телефонные звонки. Хромая, уходит с обеденного перерыва домой. Зайчонок-Дима, загнанный в угол, готов выпрыгнуть из собственной шкурки. Беседа с ментами походила на фарс: «Какие отношения у вас были с погибшей?»

– Хорошие… – промямлил Дима. «Да вот же она, за соседним столом сидит, вы разве не видите?!»

– Что вы сказали?

– Простите… я говорю, сугубо деловые отношения… она была прекрасным работником… так странно было узнать…

– Да, наверно. Ну хорошо, спасибо.

– Мы вас вызовем.

– До свидания.

Его жена сказала, что любит другого, что беременна, но от Димы уходить не собирается. Это мальчик. Дима под прицелом пистолета с глушителем таким мощным, что, как бы ни кричал, всё равно никто не услышит. Изображение без звука. Рисунок.


*

Подняв и закрепив на поясе длинную юбку, психологесса мыла полы. В её квартире не было ковров, а низ немногочисленных предметов мебели (два шкафа, два стула, два стола) был поцарапан и изгрызан животными, сейчас, вместе, запертыми на кухне, вой, лай и шипение, и звуки борьбы доносятся оттуда, скулёж и чавканье, – кто-то рождается, кого-то сжирают. Подколотое платье психологессы открывает ноги ниже ляжек, и Дима видит на них, как и на её обнажённых руках, шрамы и следы от укусов. Терапия закончена, теперь нечего стесняться.

Он сделал всё, как она сказала. Валентина стала его девушкой. Его рисунки пока неумелы, пока ещё не ясно, что на них изображено, но это, в конце концов, не важно. Деньги за психологическую помощь – невыплаченные деньги за убийство. На этом, пожалуй, и закончим. Ещё что-то?

– Да, – говорит Дима и сглатывает слюну. – Ваши животные, мне хотелось бы поближе познакомиться с ними.

– Я лично не против, однако мой муж, боюсь, будет возражать.

– Прошу прощения. Я понятия не имел, что вы замужем.

– Но, – тут психологесса разогнулась и повернулась к нему, – мы могли бы заняться сексом. Если хотите.

Дима отказывается, Дима уходит. Он слышит звук падающего на пол платья. Она смеётся и просит его обернуться. Теперь действительно всё. Не оглядывайся, Дима.


 *

Сергей был убийцей столько, сколько помнил себя. Он убивал от обиды и из страха, пока был ребёнком, когда стал подростком, убивал ради удовольствия, когда вырос, стал делать это за деньги.

Сергей будет убивать и дальше. Жанна стоит на пороге комнаты. И хотя он знает, что она исчезнет, как только войдёт в комнату, он ждёт, что она сделает это.


 *

Димин рисунок: знак доллара на груди официантки, а уличный музыкант играет на нём как на скрипке. У него рука сломана – или просто Дима не умеет рисовать, не важно. Возможно, в этот момент Валентина провела рукой по его затылку. Целый день они разыгрывают начальника и подчинённую, у них почти не осталось сил делать это – ведь ещё есть ночь. Они не спят по ночам.


 *

Психологесса соврала Диме про мужа, это было частью терапии. Рослая красивая женщина за тридцать, волосы-змеи, серые глаза, очень сильная – но животные, всё рано, всегда оказывались сильней её.


*

Сергей понял, что даже если он убьёт всех, всегда останется кто-то ещё, кого он тоже убьёт, рано или поздно. Он потерял всякий интерес к работе. Вика думает, что это из-за неё, Вика винит во всём себя. Сравнивает себя с другими девушками: не такая красивая, не такая страстная…

– Ты будешь последняя, кого я убью, – говорит Сергей. Но для Вики это слабое утешение. Кроме того, Сергей перестал пользоваться оружием. Теперь он использует время – а, как известно, время безжалостно. Оно не даёт осечек.


 *

Отдел детской одежды, всё для мам и малышей, и ты, большой и сильный мужчина, кто бы ты ни был, не сможешь их защитить. Вике снится сон: её ребёнок играет на витрине, пока она обслуживает клиенток, ей нужно внимательно следить за тем, чтобы кто-нибудь из посетительниц случайно не купил его.