И ударит мне колокол... Легенда и быль

В стихотворении Михаила Сопина «Плюшевый медведик» есть такие строчки:

«…И подхватят меня
Чьи-то сильные руки подмышки,
Одного из печально
Поющих твоих сыновей.
И ударит мне колокол
В огненный путь у Хотмыжска,
И пройду этот путь,
Не успев исцелиться навек…»

Я всегда считала это упоминание о колоколе художественным образом. Каково же было мое удивление, когда в воспоминаниях генерал-полковника И.М. Чистякова «Колокола в грохоте боя» (из книги «Прохоровское поле. Из хроники танкового сражения») прочитала, что такой случай действительно имел место!
Это случилось в начале августа 1943 года, когда после освобождения села Томаровки на Степном фронте завязались ожесточенные бои за село Мощеное. Село стояло на возвышенности, а перед ним в полосе наступления наших войск – река Ворскла. (Напомним, что именно эта река, река детства поэта Сопина, часто с любовью упоминается в его стихах). Форсировать водную преграду было очень трудно, так как почва в обширной пойме была размешана танками противника в ходе предыдущих боев (наша техника рисковала увязнуть в топях), а оборона врага состояла из нескольких линий траншей, ходов сообщения, укрытий.
В селе шел бой. Строчили пулеметы, автоматы, ухали пушки. И вдруг в привычное громыханье вплелись какие-то странные звуки. Сначала, как вспоминает Чистяков, никто ничего не понял. Но… все явственнее слышался колокольный звон, и это было не просто гудение: кто-то умелой рукой выводил радостную мелодию, которую то и дело забивали артиллерийские взрывы.
Когда наши войска вошли в село, перезвона уже не было, но площадь оказалась заполнена народом. Это было непривычным зрелищем: обычно жители в такой ситуации прятались по подвалам, балкам, лесам. Кинулись к освободителям – столько радости, слез…
Командующий приказал разыскать звонаря. Им оказался старик лет шестидесяти в рваном картузишке. Низко кланяясь и боязливо переминаясь с ноги на ногу (как военные отнесутся к его поступку?) он сказал, что даже если бы его убили, он все равно успел бы оповестить сограждан о великой радости, созвать их.
Его наградили медалью «За отвагу».
«Много видел я встреч в освобожденных селах, городах, - пишет Чистяков, - но то, что было в Мощеном, даже трудно описать!»

А теперь подумаем, имеет ли этот случай непосредственное отношение к стихам? Если это случилось в местах, где жил тогда маленький Сопин, то наверняка быль, переходящая в легенду, передавалась из уст в уста. С другой стороны, возможно совпадение – достоверно доказать, откуда взялась та или иная строчка, теперь, после смерти поэта, уже никто не сможет. Да так ли уж это важно? Важно то, что мысли и действия армии-освободительницы, стариков и детей в те страшные дни совпадали:

«…И молча вставала
Живая
Над мертвой Россия,
Чтоб в сердце моем согреваться,
Пока не умру»,

а для поэта это стало путеводной нитью для поисков самого себя на все оставшиеся дни:

«…Будто я в тумане раннем
От себя к себе иду
По больным воспоминаньям –
По тоненькому льду».

Стихи заставляют обратиться к военной хронике, а хроника воскрешает в памяти стихи. Будем и мы, живущие, помнить эту так похожую на поэзию быль.