Источие времен сборник

Светлана Вдовина (Узбекистан)

Информация об авторе

Светлана Вдовина (псевдоним – Лана Арешина) – поэт, филолог, журналист, дизайнер.
Родилась в Казахстане, в Ташкенте живет 25 лет. Окончила факультет русской филологии Ташкентского Государственного университета.
Как журналист печаталась в Узбекистане, Израиле, Финляндии и США. В 2002 г. получила специальный журналистский приз ЕА «Сохнут». Участник и лектор журналистских семинаров в Израиле, России, Украине, Грузии, Азербайджане, Казахстане.
Является составителем и дизайнером «Антологии ивритской поэзии» - самого полного издания поэтов, писавших на иврите, в переводах на русский язык. Ее переводы также включены в книгу.
Член Творческого объединения «Истоки». Автор сборников «Хрустальный ангел», «Взрослые песни», «Без города» и «Хронология».
Стихи были напечатаны в сборниках «Слово о матери», «Рассветная звезда», «Обращение к землянам», «60 лет Победы», «Под знаком осени».
Новый сборник стихов «Источие времен» состоит из двух частей – «Источие времен. Восточные стихи» и «Рубаи» (традиционная форма восточной поэзии).


ВОСТОЧНЫЕ СТИХИ

***
Мой щемящий Восток, в череде зацветающих вишен,
В этой хрупкой траве, что так храбро пробилась на свет,
В бейтах нежных газелей мне голос твой праведный слышен,
Где мудрейших суфиев в молитвах я слышу ответ.

Я люблю эту землю, наверно, по праву рожденья.
Я не помню другой, что настолько тепла и щедра.
Со своих пепелищ ты и беды прошла и лишенья,
И как птица Семург воскресала во имя добра.

Мой упрямый Восток, нас с тобою так странно сроднила
Этих лет череда и осенний ночной листопад.
Пусть проходят года, неизбывной молитвенной силой
Мы латаем ткань времени, может порой невпопад…

Здесь не судят других, но в беде непременно помогут,
Никуда не уйти и тебе от хашара души.
Ты здесь принят в семью, тебя тут же накормят чем могут,
Лишь бы ты, европеец, так быстро уйти не спешил.

Я люблю эту землю, наверно, по праву избранья,
Ведь лишений людских тяжелеет немерянный гнет.
Если Бог Всемогущий пошлет на меня наказанье
И отнимет Восток, то душа моя тихо умрет.


***
Запомни осень, уходящую вдаль
По аллее, от солнца зажмурившейся.
Запомни ее - будто деталь
На каждой осенней улице...


***
Нас (не гадали, не ведали!)
Предали.
Жизнью: субботами-средами...
Предали.
Бросили. Сразу ли, следом ли.
Предали!
Предал чужой господин.
Один...


***
Уходит жизнь, стирая наши лица,
Не прибавляя веры и любви.
И будешь ты лишь истовей молиться
И верить в силы скудные свои.

Беречь дитя и подставлять ладони
Под капельки осеннего дождя.
И мыслей страстных вспугнутые кони
Волною понесутся на тебя.

И нет как нет стены, что за спиною
Твоею женской как бы быть должна.
И нет Его, того, чтоб за собою
Ты все мосты без жалости сожгла.

И хмурым небом в поисках заката
Идешь и испиваешь все до дна…
И сознаешь, как в юности когда-то,
Что ты идешь по городу одна…


ДОЖДЬ И СНЫ

Мои свечи, мои тайны,
Мои радости всерьез,
И усталость грез печальных,
Облегченье шалых слез.

Ни заметки, ни трясины,
Руки долу – иногда.
Сверху снег – и без причины –
Сразу талая вода.

Не завьюжит, не заснежит –
Нас, восточных, не возьмешь!
И очей уже не нежит
Этот смутный серый дождь.

Ты задуматься не вправе:
Нет ни жизни, ни судьбы.
Только дождь в ветвей оправе,
И усталость от ходьбы.

И от ночи окаянной,
Кони где и лязг удил,
Удаль, хмель… А постоянно –
Что будильник разбудил.


ПУТЬ

Одиночество...
Пророчество.
Отчество,
Вотчество,
Чество.
Одино - чество...
Оди - ночество...


ТЕБЕ

Закрываю глаза и двери,
Затемняю луны кочан.
Знаешь, есть такие
странные звери,
Которые спят
по ночам...


***
Мама! Выкриком инородным,
Этим стоном инопородным,
Этим взглядом многострадальным,
Дальним.
Мама! Этим горбом крылатым,
Этой нежностью предзакатной,
Этих пальцев усталым взмахом,
Прахом
Тех надежд, что когда-то были,
Оседали в ташкентской пыли…
И «твоими» глазами сына.
Глиной
На лице стиравшихся линий.
Этим небом, вечным и синим,
И листвою, давно не вешнею.
Грешную
Пред тобой кругом виноватую,
И с поминок твоих поддатую,
Быть уставшую самой-самой,
Как всегда, прости меня,
Мама!


ПОСЛЕДНЕЕ ПРОЩАНИЕ

Он уезжал.
И вот пришел один.
И еле слышно музыка порхала.
Он попросил не убирать прибор
Напротив.
И налил бокал вина.
И грезил,
Что сейчас умолкнет звук,
Войдет она из тишины опала.
И зал вздохнет, все оживет вокруг.
Присядет молча.
И в ее бокале,
Томившемся своею пустотой,
Рубин заплещет.
И рука чужая
В резной тяжелый каменный светильник
Свечу поставит.
И над ним, как прежде,
Согреет руки тонкие она…


***
Сегодня я буду праздновать первая,
Любовью вечной лишь с тобой делясь,
Моя незабвенная, моя верная
Непрерываемая связь.
Прими непокорную, прими меня нервную,
От муки и боли затаясь,
Моя незабвенная, моя верная
Непрерываемая связь.
Пусть люди давно нарекли меня стервою,
Души не заляпает эта грязь.
Моя незабвенная, моя верная
Непрерываемая связь.
В раю неописанном и неотгаданном
Кем-то записана судеб вязь.
Мама моя, Вечным заданная,
Непрерывная связь.



***
Я глиной буду в руках твоих,
Мой скульптор нежный,
Я буду гнуться за нас двоих,
Мой дух мятежный.

Жду: пальцы чуткими станут вдруг
И, нежность сея,
Замкнут обильных несчастий круг
Как ворожея.

И я запомню, что ты забыл
Другие лица.
Ведь ты, наверно, меня лепил,
А вышла – птица…


***
Не оскорбляй мою усталость,
А жди чудес, веков и звезд.
Не слишком много дней осталось,
Пока не станет все всерьез.

Пока желанье и сомненье
Еще твердят: «Остерегись!»,
И неуемное томленье
Еще раскрашивает жизнь.

Пока недоуменно стонет
Душа: «Ну, почему же он?».
Пока тяжелый чад погони –
Узды и опыта закон.

Пока пишу я эти строки
И храбро над собой смеюсь,
Что родилась я на Востоке
И слишком холода боюсь.


АЛИКУ ТОРБИЛОВУ

Время мышкой крадется неслышно,
Снег на ветках устал и завис.
Только ты, непоседа-мальчишка,
Своим праздником втрескался в жизнь.

А она ведь и вправду босая,
Да мореная водкой и сном,
Так тебя безоглядно бросая,
Вновь скулит за закрытым окном.

Не приручишь ее, не принежишь,
Не разметишь до тютельки крой.
Только пьяною вьюгой заснежишь
И… опять позовешь за собой.

Так и будет, каким бы ты не был.
Так и ладно! Да Бог уже с ней!
Просто эту упрямую небыль
На руках донеси до саней.

И отпразднуй усталость как жалость,
И поверь в перевернутый круг.
Да тепло, сколько б там не осталось,
Раскидай из протянутых рук.

А потом собери словно звезды,
Что за радугой канули вниз…
Да, по времени, может, и поздно.
Только… поздно ли праздновать жизнь?..


***
Есть у бесстрастья имена,
Заученные как попало.
Живут неверно в сводах зала
И позабыт их номинал.

Снуют в хранилищах вещей
И непонятных темных зальцах,
И путаются среди пальцев
С унылой завистью клещей.

И в окна светлые стучат,
Кого-то судят, судят, судят.
И просто имена - не люди,
Не жгут, не гибнут, не звучат...


***
Пройдет еще одна осень,
И золото канет под белым,
Птицы дождутся весен
И гнезда совьют смело.

Ах, эти взрослые люди,
Поющие взрослые песни,
Как же вас не остудят
Порывы ветров здешних?

Ах, эти давние кармы
И дребезжащие струны,
И скрипящие ставни,
В судьбы, где души юны.

И стучат в наши груди
Эти старые пеплы,
Эти взрослые люди,
Эти взрослые песни.


***
Живу ожиданьем закрытья пути,
Чего-то нового жду,
Чтобы снова хотеть идти
И быть с собою в ладу.

Чтобы не жечь и рушить мосты,
А просто огнем согреть,
Не важно, будешь ли этот ты,
Но сможешь все одолеть.

На «не суждено» наложить запрет
И в колокол ухнуть в свет.
И строить по-своему этот сюжет,
В котором законов нет.

И видеть не дальше следа дождя,
Что режет каплей стекло.
И все ж оглянуться чуть погодя
На все, что уже прошло.

И так привычно промерить жизнь
Закрытыми веками глаз.
Открыть и ступить на осенний лист,
Который здесь и сейчас.


***
На устах – про заморскую чудь,
С неба – осень по самую грудь.
И не снится тепло в октябре,
Мокрый запах застыл на дворе.

Сложных весен и старых гвоздей,
Сосен, бани и серых людей.
Мы сегодня, от мира вдали,
Оторвемся крылом от земли.

Журавлями не будем кричать
И за все, что нашли, отвечать.
Потому что не знает о том
Эта осень над стылым двором,

Где поленницы нам не сложить,
Только этот полет пережить,
Вдруг поняв высоко от земли:
Мы короткие крылья нашли.


СЫНУ

Я научу тебя молиться,
Учиться и любовь беречь,
Чтоб примелькавшиеся лица
Не разрушали наших встреч.

Я научу тебя смеяться
Чуть больше над самим собой,
Чтобы умел ты не бояться
С врагом справляясь и бедой.

Я научу тебя держаться
Молитвы, правды и добра,
Чтобы сумел ты улыбаться,
Когда проиграна игра.

Я научу тебя с пеленок,
Чему могу, чему хочу.
Всему учу тебя, котенок,
Вот только плакать не учу…


***
Выросла моя лялечка,
Выросла моя сыночка,
Пробует жизнь свою.
Все твои маечки,
Все простыночки
Маленьким отдаю.

Детство твое капает,
Юность твоя катится,
Кубики заслоня…
Будешь ли папою,
Но – не заладится:
Мама твоя – я…


***
Мелеет ночь пред кораблем рассвета,
Пока еще не слышно пенья птиц.
Я – при свече, за книгою, без света,
Не в силах оторваться от страниц.

Душа моя, поэзия ночная,
Нас никогда не потревожит свет,
И ни один из смертных не узнает,
Как величав твой смутный силуэт.

Читать всю ночь. Ах, что за наслажденье!
В тепле свечи за много-много лет
Все грани постигая с вожделеньем.
А в доме просто выключили свет.


***
Не сказала бы я, что несчастна,
Но узнать бы, доколь я помру,
Где мое неизвестное счастье
Одевает пиджак поутру…

И не видит меня, и не слышит.
Я – один на один с синевой –
Так хотела бы знать, как он дышит
И какие глаза у него.

Что же делать мне с этою тайной,
Как мне образ его различать?
Я узнать бы хотела случайно
То, о чем он умеет молчать.

Я узнаю – и мир покачнется
В неизбывности ветреных дней…
Он оденет пиджак, улыбнется
И … исчезнет из жизни моей.


ОСЕНЬ

1.
Бирюза в ветвей оправе,
Да лучится ясный круг.
Осень-осень, мой неправый,
Золотисто-нежный друг.

Осень-осень, мой печальный,
Молчаливый вещий свет.
Этой грусти изначальной
Только в ней лежит секрет.

Золотая Синдерелла,
Бал окончен, краток путь.
Что ж ты туфель не надела,
Может, можно все вернуть?

2.
Девочка босая, лукавая
В платье из лоскутов
И с боа – забавою
Всех городских котов.

Ходит и листья кружит
В теплые эти дни.
С ней только кошки дружат.
И видят – только они.


ТАШКЕНТ

1. Зима

Ты временно умер.
И прямо до боли
Укрыть тебя хочется снегом.
Забыться…
О город, не мерзни ты в этой
Юдоли!
Я буду молиться,
О снеге молиться.

С тобой мы похожи.
Все сам ты,
И сам ты…
И вовсе изверился
В чью-нибудь помощь.
Тогда почему не замерзли
Куранты
И все еще бьют
Эту стылую полночь?

Ты нас не тревожишь,
Ты молча нас греешь,
А может, надеешься где-то
Спонтанно,
Что свой огонек от морозов
Слелеешь,
И снова забьют серебристо
Фонтаны?..

2. Весна

Вот твоя улыбка
В чашечке цветка,
В капельке так зыбки
Солнце, облака.

А над куполами,
Все еще черней,
В неба синей раме
Рукава ветвей.

Где же Шаш вчерашний?
Зелень бьет в глаза,
Да видна на башнях
Наша бирюза.


3. Лето

Лето страшным не бывает,
Если серо – красят смехом.
Нет, у нас не убивают:
Мы – в ладошках, мы – в доспехах.

Мы живем в твоих ладонях,
Город щедрый, старец древний.
Кто из вас мольбы не понял,
Что шептали нам деревья?

Твои горы лижет пламя,
Твое имя треплют люди.
Обещаем, заклинаем:
Так не будет. Так не будет.

4. Осень

Поднимаю осенние листья
И стираю дорожную пыль.
Пусть в усталую душу продлится
Мне твоя разделенная быль.

Ничего ты, мой друг, не усвоил,
Не застигло тебя бытиё.
Ты опять поделился покоем
Прямо в сирое сердце мое.

И ладошками листьев погладил,
И одной мне остаться не дашь.
Непонятно, зачем ты заладил
Этот странный духовный массаж.

Ты лучами осенними вспорот,
Как большой золотой комплимент.
Я люблю тебя, искренний город!
Милый Шаш, мой Шашкент,
Мой Ташкент!


***
Когда кружится снег на фоне хмари серой,
И ветер в пустоту кого-нибудь зовет,
Когда от темноты, от страха оголтелой,
Бежит пустой трамвай: никто его не ждет.

От ликов городских, как от пустынных окон,
Взлетают на деревья воробьи.
И фонари до боли одиноки:
Им не устать, закрыв глаза свои.

Когда мой город некрасив и смутен,
Когда я дни устало тороплю,
Когда он скрыт под покрывалом буден,
Я как-то все равно его люблю.


ОГРАНКА

Что таит ослепление сна?
Что в нем муторно так тревожит?
Зев раскрытого в полночь окна
Или год, что уж мною прожит?

Где спрессована времени ткань,
И усталость на сон ложится.
Где царит беспросветная рань,
И где мне никогда не прижиться…

Я – ребенок не ранний совсем,
Я – любимая строчка полудня.
Я пришла в этот мир не затем,
Чтобы плакать с мелодией блудной.

Я успею прожить этот миг,
Позабывши о длящемся мире.
В этом времени только у книг
Есть бессмертие… в этой квартире…


***
Не молвлю…
НесказАнное родится
В нескАзанном,
В беззвучном постиженьи
Постигнутого более, чем раз.
В способности отчаянно забиться,
Помазанным
На царство… Повеленьем
Оставить этот угол, как до нас
Он был и сущ.
Желаемый, как вся
Вселенная, как верность,
Как беда,
Любовь…


ЭТЮД В ЗЕЛЕНОМ

У меня душа зеленая, как авокадо…
Эту нежную мякоть намазываешь на хлеб.
Подожди немного… Сейчас ее надо
Солью земной приправить.
Но так… не взахлеб.

Эхо моей надежды тоже зеленого цвета,
Как защитная корка с пупырышками брони.
И если ты вдруг случишься, не заплутаешь где-то,
Странную эту корку с мякоти нежной сними.

А когда ты насытишься, выпрямишь гордую спину
И оглянешься на путь, оставшийся позади…
Сердце мое – сердцевину
Не выброси – посади…


***
Я одна: в висках беспричинно
Отдается седая боль.
Ты запряг бы коней, мужчина,
Только мне ты править позволь.

Полетим по ночному снегу
В фонарной горячечный сон
И нигде не найдем ночлега,
Только мертвый ночной загон.

Отогреешь мои ладони,
Я скажу, что ты меня спас.
Будут молча горячие кони
Человечьи смотреть на нас.

Будет сводчатый виноградник,
Будто стылый немой костел.
Я одна. А загадочный всадник
Как-то странно сюда забрел.


***
Осталась гордость... В мир пустых дорог
Я прихожу, нет, возвращаюсь снова.
Я попаду на праздничный пирог
Нетленного присутствия земного.
Как краток миг, как краток этот миг
Погони за любовью, крови, лова.
Уже в руках, почти уже постиг,
Но остаешься вдруг один, без крова
И без плеча, где голову склонить,
И без звезды, которая пропала.
Ах, как случайно потерялась нить,
Которая сулила мне так мало.
А палец вновь касается виска -
Движение, привычное до боли.
И снова - ощущение листа
И на губах налет кровавой соли.


***
Я – Женщина, я – Ева, я – змея,
Твой смертный грех и воплощенье тайны,
Я – плоть, я – дух, и это тоже я
Зажгу звезду в глазах твоих случайных.

Земная мудрость, я войду в твой миг,
Взгляну – и разлетятся все преграды.
И если ты меня в себе застиг,
То знаешь, лишь меня тебе и надо.

Беги, дитя, тебя найдет мой смех,
Я так надолго плакать разучилась.
Я – дань тебе, сверши свой вечный грех,
Люби меня и сдайся мне на милость.

Я – Женщина, я – сон твой наяву,
Я – кошка, что нутром измены чует.
И если я по-прежнему живу,
То этот мир, наверно, существует.


***
Хочу – коснусь, запомню запах,
Взгляну в глаза, склоню чело.
Сегодня ночь на мягких лапах
В мою квартиру привело.

Наверное, тебя искала,
Подумала, что ты устал,
И отвернула одеяло
В постели, где никто не спал.

Она по сумраку бродила,
От дня спасаясь и числа.
Да вот тебя не находила,
Хоть всю квартиру обошла.

Присела тихо на ступени,
Вздохнула, молча: не дано.
А мимо шествовали тени,
Которым было все равно.


***
Ты – Там,
Где время не несется
Стрелой каленной
В вечный Храм.

Ты – Там,
Где боль не остается
Неутоленной.
По вискам

Струится взвесь
Покоя и добра,
И свет.

Я – Здесь.
Разлуки смесь,
Отчаянья игра
И нет
Тебя,
Мой ангел,
Мама…


ПЕРЕД РАССВЕТОМ

Я люблю этот час,
Когда просыпается утро.
Когда в сумерки перед рассветом
Можно плакать и сдерживать крик.
Когда память чернеет от боли
И рвется ткань времени.
И усталость забрезжит на грани отчаяния…
Когда вещи становятся бледными
И растворяются в сумерках,
Превратившись в ничто.
Я люблю этот подвиг смятения,
Этот гимн пустоте.
Луч блеснул…
Мир родился.
И я родилась.


***
Сегодня идет усталый дождь
И кружит стрелки часов.
На каждый не полностью вбитый гвоздь
Накинут свой засов.
И мир, затаившись, глазом косит
На все людские мечты,
Да бог войны не бывает сыт,
И ветер рушит зонты.
Ты правда где-то есмь, человек?
И где-то реально сущ?
А в дверь стучит двадцать первый век
И рушит памяти душ.


СНЕГ

Не долететь к земле... С капелью
Он дождевою вечно слит.
И женщина над колыбелью
Склонила голову и спит.

Ей в снежной чудится мороке,
Ей все мерещится одно:
Как милый муж, придя до срока,
Стучит в холодное стекло.

Да только ветер шумы множит,
И в окна просится рассвет.
Она и ждать уже не может,
Да выхода другого нет.

И, как все женщины, красива,
Беду оставив «на потом»,
Она все ждет звезды счастливой.
И снега перед Рождеством...


***
Пистолет у виска,
Выщелк курка.
Неотвратимо
Движется жизнь,
Необратимо,
Только держись:
Прятаться нужно.
Как-то натужно
Движется жизнь…
Весело всем,
Даже убитому.
Нет и проблем:
Все позабыто.
Выщелк курка,
Тело, взрывчатка.
Трудно пока –
Не возвращаться.

Наверняка
Все понимают:

Просто пока
Дети играют…


***
Мы учим наших детей воевать,
И насмерть биться.
Потом научат их убивать
И прятать лица.

И будем трудно им доверять,
Жить неспокойно.

А мы не можем никак понять:
Откуда войны…


***
Моим бабушкам и дедушкам,
пережившим эту войну

Я опять ухожу на войну…
В ту, где деды мои воевали,
В ту, где мы никогда не бывали:
В гари, в грохоте, в крови, в дыму.

В ту, где дети блокады не спят:
Сон о пище – едва ль выносимо…
Где кресты на погостах стоят
В облаках, проплывающих мимо.

Там, где бабушки кормят детей
Триста граммами скудного хлеба.
Там, где продыху нет от потерь,
А закаты, как прежде, в полнеба.

И сегодняшней мне почему
Снятся ваши рассказы из детства?
Нет лекарства, леченья и средства:
Я опять ухожу на войну…


БАБУШКИ

***

Моей бабушке
Татьяне Евдокимовне Митроусовой

Помню смутно, как в тумане:
Отодвинув плошки
Моя бабушка Татьяна
Собирает крошки.

«Просто все, когда ты молод
И еды – немало…
Знаешь, что такое голод?
Как в войну бывало…»

По военной той невзгоде
Мудро и упрямо
Доживала свои годы
Бабушка Татьяна.

В мире том, где чисто небо,
Вдоволь хлеб румяный,
Подъедала крошки хлеба
Бабушка Татьяна…


***
Моей бабушке
Ксении Ионовне Сусло

Пела бабка-украинка
Песни родины своей
И вязала «паутинки»
До вечерних до теней

Пряла и сучила пряжу.
Ой, ты, лихо, нитку свей!
Фартуком стирала сажу
С детской рожицы моей

Запах пирожков вишневых
Позабыть мне нелегко,
Я поэтому от дома
Не ходила далеко.

И натруженных, умелых
Рук твоих мне не забыть.
Ты всегда бывала смелой,
Мир умела ты любить.

Снова сложатся в картинку
Мои мысли поутру…
Нет тебя. Лишь паутинка
Смело бьется на ветру.


***
Оглянулась вокруг –
Я не ведаю, кто ты.
И из вспугнутых рук
Тонких пальцев пустоты.
И у лунок ногтей
След расплаканной туши.
Этот вечер страстей
Умирает все глуше.
И телесный закон
Не дающейся стати,
И запекшийся стон
На кудряшках дитяти…
И от сломленных крыш
Веет лютым покоем.
И не знаю, малыш,
Я, что это такое…
Отчего я не жду
Светлой замяти в очи.
Я к тебе не приду:
Этот мостик – непрочен.


ПОД ДОЖДЕМ

Я забыла зонтик дома
И увидела все лица
Под дождем так незнакомо,
Словно дали гриму смыться.

Маски канули, растаяв,
И сердца забились глухо,
И надежд возникших стая
Музыкой коснулась слуха.

И прекрасно-безобразны
Эти лица мне предстали.
И я видела, как разно
Слезы по щекам стекали…


***
От книжной полки до моей руки
Одно мгновенье нераспознаванья
Живой, несущей, каменной строки…
Ленивое и глупое созданье,
Я спать хочу… И весь чудесный пир
Чужого духа, мир чужого слова:
Источник грез и плачущий кумир.
Я оставляю, сетую. И снова:
Я спать хочу. Я просто буду спать
И видеть сны – одна в своей постели…
Ну, кто придумал по ночам читать?
Они, наверно, плакать не умели…


***
Засмеялась глухо и ненаше,
Непривычно в горле звук потух.
Все смешалось в это гулкой чаше,
Что никак не выпущу из рук.

Я уже пьяна своим покоем.
И родна дитяте пальцев дрожь.
Я не помню, что это такое:
Чья-то жизнь, а может чья-то ложь.

И опять мои стареют руки,
Лишь зрачки огромны и легки.
Я переживаю все разлуки,
Сматывая нить судьбы в мотки.

Я уже давно считаю лета,
Пропуская стынь дождливых зим.
Есть три вехи на моей планете:
Первый крик, любовь и первый сын.

Это все. С мерцающей посудой…
Отхлебнуть и думать про закат.
Не грусти. И я грустить не буду.
Ведь никто ни в чем не виноват.


КОЛЫБЕЛЬНАЯ МУЖЧИНЕ

Баю-баю. Не сломаю
Я опять твоей судьбы,
Я по небу погуляю
И устану от ходьбы.

Баю-баю. Я не буду
В письмах рисовать сердец
И искать тебя повсюду,
Звать не буду под венец.

Баю-баю. Я не стану
Каждый год детей рожать.
От заботы не устану –
Ведь тебя не удержать…

И в твоем не буду доме
Слушать ласковую тишь
В тапочках и с книжным томом…
Ты теперь спокойно спишь?..


***
Как долго ложится осень
На серые пыльные листья.
В кошачьих глазах раскосых
Признание – лето длится…

Как мягко ложатся лета
На наши родные лица
И как разводит планета
Всех тех, кто давно не снится.

Лишь дремлют ночные тени,
Да звук запоздалый бродит.
Так быстро несется время,
А осень долго приходит…


***
Завтра осень...
Безмятежно четкая грань,
Разделенная на завтра и
 сегодня.
Словно лета укороченная
 длань,
Та, которая простертой
 сродни.
Завтра осень...
Деревьев желтые пятна
Словно ранняя седина.
А зеленые листья тихи и мяты,
Словно чувствуют: за осенью -
 зима.
Завтра осень...
И лето, дойдя до конца,
Дорогу уступит устало.
Объявленья ветра - осени
 гонца,
Словно листья падают
 на дорогу...
Осень на пороге
 встала.



МАМЕ

С днем рожденья, мама! С днем рожденья!
Расплескало утро благодать.
Буду я по Божьему веленью
Снова звезды на небе считать.

Ты сейчас за синевою неба,
Рукоплещет молча листьев рать…
Снова я соленой коркой хлеба
Буду тебя тихо поминать.

Не сыскать тебя мне на погосте,
Только в небе… Верь моей судьбе,
Я не плачу и тоскую, просто
Каждый миг скучаю по тебе.


***
Свеча, зажженная мною,
Спугнет непрошеный ветер.
И мне помниться, что снова
Одна я на этом свете.

Меня окружают звуки,
Меня отражают звезды
И тени ложатся на руки…
Пожалуй, немного поздно.

И ходит в ночи моя кошка –
Черна и одна на свете.
Ко мне случайно в окошко
Влетел растерянный ветер…


***
Город доверчиво стынет.
Только в сегодняшнем дне
Где-то живет Паганини:
В сердце ли, в деке, в струне.

Ветер задумчиво бродит
По перепутьям времен.
Как вдохновенье приходит,
Знает, наверно, лишь он.

Смеживши веки устало,
Тщетно пытаясь поспать,
Тело прикрыв одеялом,
Он продолжает играть.

Дьяволу ль, Богу подвластный,
Вечность пройдя до конца,
Музыкой древней и страстной
Он зажигает сердца.

Так безответственно бьется
В сердце надежда одна:
Может, струна не порвется…
Только – порвется струна.

Нам ли скитаться по свету
В вечной дороге домой?
Странная музыка эта
Снова зовет за собой.

В дне, что безвременно сгинет,
Что не вернется уже,
Где-то живет Паганини…
В сердце ли, в скрипке, в душе?


***
Немного осени для силы
И для забвенья.
Немного осени для милых,
Что были тенью.

Немного золота листвы
В усталый почерк,
И странной неба синевы
На мой листочек.

Немного сладости плодов
Для слов немирных,
Немного страха городов
Моих обширных.

И талька пыли на губах
Чужих и странных,
И пенья птичьего в садах
Твоих обманных.

Немного осени в глазах
Твоих случайных.
И этот страх, осенний страх
Нежданной тайны.


***
Свет, уснувший в ночи, изначальная мгла,
Фонари, захлебнувшись в тумане, остыли.
Я к любимым уже не бросаюсь стремглав
И как книга покрылась старинною пылью.

Все обычно кончается первой главой:
Так безумно о времени спрашивать мертвых.
Важно помнить, что этот мой дом – угловой,
Остальные пространства и времени - стерты.

Чаша таинств давно расплескалась уже,
По старинке тревожит и ластится память.
Как на пирсе, написано крупно в душе:
«Якорей не бросать!» Якорями – не ранить…


***
Неправедно лгать, что неспешный мой путь одинок.
Иду, спотыкаясь, чем дальше – древнее дорога.
И тихо, сутулясь, со мною бредет мой Восток,
Читая газели и мудрость черпая у бога.

Постой, караван, колокольца разбудят мечту,
Устали верблюды и путь наш немыслимо долог.
Уж день отступает и сумрак таит пустоту,
И ночь раздвигает свой звездами вышитый полог.

А утром рассвет упадет и, вернув нам пески,
Наш путь обозначит оазисной тягой миражной.
И вновь мы, Восток, безнадежно душою близки,
И это, давно нам с тобою не кажется важным.

Ты сам усмиришь непокорную гордую дочь:
Уж слишком она красотою своею гордится.
Быть может, с тобою мы сможем пески превозмочь
И в городе древнем попить долгожданной водицы.

О, Азия, дева, так мудр и глубок твой отец,
Молящийся тихо задумчивой сурой Корана.
О, если б и ты успокоилась вдруг наконец,
То в душах людских зажила бы открытая рана.

Не трать же судьбу на разверстые жерла обид.
Улыбкой цветка исцели застоялую пашню.
А мы все бредем, но неспешно меняется вид,
Лишь путь все короче, и шаг прерывается чаще…


ВОСТОЧНАЯ КРАСАВИЦА

Как память о моей весне
Я разверну в мгновенье ока
Узорчатое сюзане,
Как песнь роскошную Востока.

Горящих глаз, несмелых губ
Чадра надежно скроет тайну
И комнаты извечный куб
Мне дверь не отворит случайно.

И только звук не покорить.
И голос мой летит над крышей,
Как сокол, оборвавший нить,
Он будет рваться выше, выше…

Песнь донесет тот страстный вздох
Души, обманчиво усталой,
Тому, кто также одинок
И вечно виден у дувала.

Я вышиваю сюзане –
Узор неспешной мудрой песни.
Весна живет в моем ковре
И песня рвется в поднебесье.


***
Время мчится лошадкой спорой,
Той, что годы мои смела.
Ну, привет, мой любимый город,
Как дела?

Ты заснежен и щепетилен
И Коран поет минарет.
Ты суру оборвать бессилен.
Или… нет?

Вех подспудное постоянство
И судьбы запоздалый лед.
Бьет без промаха нас пространство
Прямо влет.

Уз невидимое плетенье
И времен неподкупных взвесь…
Я и в светлое воскресенье
Буду здесь.


***
Ночь упала на плечи
Нас терзать.
В этот ласковый вечер
Что сказать?

Растревожить квартиры,
Впрыснуть яд,
Где земные сатиры
Просто спят.

Крикнуть в темные выси,
Сна хлебнуть,
По привычке, по лисьей
Обмануть.

Острый, жесткий, туманный
Взгляд скользнет –
Мир немыслимо-странный
Улизнет…

И останется небо
И опять
Верить в глупую небыль
И не спать.


***
А в воздухе ночном затихнут шум и свет
И слово соскользнет в пустыню муки сонной,
И я увижу твой неясный силуэт,
И старый тихий дом покажется огромным.

В отсутствии цветов – тенями полон зал,
Но не тревожит он судьбы закрытых ставен.
И я не знаю как - ты нужное сказал,
И я не помню как - ты сделался мне равен.

А взгляд остался тот - спокоен и раним.
И воздух недвижим, лишенный света, смысла.
Лишь пульс спасает нас, навеки сохранив,
Ведь в грустный этот час ночь наступает быстро…


***
Она была поэт. Волчицею в ночи
Она звала мечту и плакала о звездах.
Она была слаба и счастья кирпичи
В бессилии своем укладывала розно.

Она ждала детей, ночами не спала
И молча груз несла авоськами с базара.
И сердца божий дар с лихвою отдала
Обратно получив глухую боль удара.

Она была нежна. И тонкостью своих
Усталых рук, улыбкою пленяла…
Она любила вас и соль забот людских
На нежность и любовь бесслезно поменяла.

Была ль она права? Да кто ж тому судья?
Ведь не измерить жизнь одной улыбкой льстивой.
Она была Любовь и Тайна Бытия.
Она была поэт. Она была счастливой…


***
То не грезы тонкостанной
Тень мелькнула, о Бабур.
Лик судьбы – живой и странной
Заглянул к нам, о Бабур.

Не мерцающей вселенной
Небо видно, о Бабур, -
Ночь - в сосуде тонкостенном,
Ей не тесно, о Бабур.

Яви, сломленной закатом,
Не вернуть нам, о Бабур.
Пусть молельный коврик скатан,
Не уснуть нам, о Бабур.

А душа стремится птицей
В край заветный, о Бабур,
Ей урюк цветущий снится
В твоей келье, о Бабур.

Есть ли где-нибудь на свете
Край желанней, о Бабур?
Там теперь живет лишь ветер –
Друг твой странный, о Бабур.

Память каверзно тревожит
Твое сердце, о Бабур.
Ты забыть никак не можешь
Край любимый, о Бабур.


***
Отзвучали года, оталели рассветы,
Запрокинулась на небо времени гладь.
Мы все больше готовые знаем ответы
И все меньше пытаемся мир понимать.

В нашей смежной судьбе промежуточной глиной
Распласталась заветная память утрат.
И постылого срама давно уж не имут
Тот, кто друг и не друг, те, кто брат и не брат.

На закатную твердь опуская подошвы,
В осознаньи дороги событий и дней,
Не жалея себя в именуемом прошлом,
Я латаю ткань века нитью жизни моей.


***
Любим мы, мечтаем, сожалеем
И живем, пытаясь лучше стать.
Плановая смена поколений –
Остальное? Времени – плевать!

Человек в истории – песчинка,
Мерит время жизнию своей.
Он ведь только времени начинка –
От стольки и до стольки-то дней.

Что хулить историю? Веками
Чтило время тел круговорот
И неслось огромными шагами,
По векам до следующих ворот.

Как-то так сложилось в этом мире –
Мы фатально жертвуем собой.
Так ли верно «дважды два - четыре»?
Я – песчинка, скоро мой прибой.


***
Когда-нибудь, мой странный друг,
Ты станешь резким,
Так запросто войдя в мой круг
По-королевски.

Когда-нибудь, мой паладин,
Ты будешь грубым.
И страсть восстанет из глубин,
И дрогнут губы.

Когда-нибудь, мой спящий страж,
Я вырвусь страстно…
Уже готов мой экипаж,
И жизнь – прекрасна!


***
В моем городе – ночь, в моем городе – сон,
Ветер здесь не колышет ночной небосклон,
Своему улыбаясь, застыла луна,
Не тревожа деревьев усталого сна.

В моем городе – ночь, в моем городе – сон,
Это знают, кто дышит со мной в унисон,
И тропинка, что к прошлому нас привела…
Это помнят лишь те, кто не делает зла.

В моем городе – ночь, в моем городе – сны,
В этом городе вечное эхо весны
И осеннего золота томный мазок,
И все то, что ты здесь прочитал между строк.


***
Преломление жизни в стакане воды,
Освежеваны чувства и слезы – невольны.
И закат – доказательством смутной беды,
И не знает никто, что сейчас тебе – больно.

Да не нужно и знать. В растревоженном сне
Проку нет. Да от слез - лишь кристаллики соли.
Только будет гореть в этом грустном окне
Маячок перемен неизбежностью боли…


***
Приблизь к земному божеству
Свои печали и надежды,
Не признаваясь никому,
Что все не будет так, как прежде.

Что в ярком пламени строки
Сгорят несметные печали
И на поверхности руки
Возникнут новые причалы.

Что прямо в небо паруса
Стремятся, к звездам убегая,
Что с чувствами: глаза в глаза,
Приходит истина нагая.

Мой мир от пошлости далек:
Там ветер сдвинул звездный полог,
Там свечки сирый огонек,
Спасенья нет от книжных полок.

Там жив поэтов чудных ряд
И там приюта нет невежде.
И там глаза мои горят
Не от мечты, а от надежды.


***
Жизнь у источия времен
Кропит надеждой наши души
И в западне минут и смен
Мы ждем и верим – будет лучше.

От многоточий лет и зим
В ташкентском пекле постоянства
Не знаем мы, что будет с ним
И отвыкаем от пространства.

Мы – у источия времен
Храним бессмертные скрижали.
И здесь, на стыке перемен
Себе мы славы не стяжали.

Исток души моей – Восток
И жизнь его как память длится,
Как свитка древнего листок
С арабской вязью на странице.


-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-0-


РУБАИ

***
Мой Восток, наши годы проходят в тиши
И беседы сродни излияниям мудрой души.
Ни к чему славословия быстрых как сон откровений,
Тот, кто мудр, никогда никуда не спешит.

***
Пусть виновен мой страх в том, что счастье свое берегу,
Что умею ценить то, что кануло б так, на бегу.
Только счастье мое вновь двоится на царство и данность,
Лишь от этих основ убежать я никак не могу.

***
Время быстро бежит, этот бег прекратить я вольна,
Но … устало бреду безысходного чувства полна.
Сколько мир пережил безутешных людских откровений,
А ответом всему, как обычно, - одна тишина.

***
Нет ни страха беды, ни унынья несбывшихся грез,
Ни порханья над бездной, ни жизнь облегчающих слез.
На Востоке живя, плакать я навсегда разучилась.
Если любит душа, здесь такое бывает всерьез.

***
Странен мир - в нем двулично печалится зло
И не всем той печали, увы, избежать повезло.
Дар особый – увидеть бессмертную душу:
Что ее погубило и что ее тихо спасло.

***
Мне весна приоткрыла бескрайнего лета порог,
Где тепла откровение каждый постигнуть бы мог.
Я себя не храню в этом миге, но в нем отражаясь
В этой жизни ищу то, что можно писать между строк.

***
Ты явился на свет, в нетерпенье порвав удила,
Ты хотел совершить всех великих и славных дела,
Ты не слушал других и на мудрость не тратил мгновений.
Что же делать теперь, когда жизнь безвозвратно ушла?

***
Лишь в глазах стариков вечной мудрости прячется край,
Видеть рай или ад, это ты для себя выбирай.
И извечный тот мир, что порой то жестокий, то добрый,
Не сгуби, не сломай, сохрани, сбереги, созидай.

***
Пусть печаль моя будет, как прежде, тиха и светла,
Пусть молитвам людским в этом мире не будет числа.
Для молитвы господней язык не имеет значенья,
Тот, кто молится искренне, миру не сделает зла.

***
Тот, кто нищ, не устанет судьбу проклинать,
Кто богат, свое счастье не может догнать.
Лишь творящий добро на бескрайних просторах Вселенной
Может счастье познать и богаче богатого стать.

***
Беспокойную совесть тревожит извечный испуг:
Этот враг или друг, ну, а этот – он враг или друг?
Но пора бы понять, у нечестных друзей не бывает,
Только вечных сомнений и зависти верный недуг.

***
Если путь одинок и друзья отвернулись, скорбя,
Ты проводишь свой век никого и ничто не любя.
Посмотри на себя так, как будто из тела ты вышел,
Ты с души высоты, обернувшись, смотри на себя.

***
Если враг твой силен – в размышленье спасенье найди,
Только ум и спокойствие правят на этом пути.
Ярость, ненависть, ложь не приблизят к спасенью.
Ты спокойным и мудрым врага своего победи.

***
Этот вечный излом ожиданья в бессмертии дней.
И бессилие смысла мне явственно в нем все сильней.
Я закончусь, а дни побегут, продолжая
Верность вечности, только, увы, не моей.

***
Не спеши отдавать дань безумию, брат,
Обвинить в своих бедах другого ты рад.
В неудачах себе не ищи оправданья,
Помни, в бедах своих только ты виноват.

***
Знали древние, нету спасенья в вине,
Нет решенья проблем на бутылочном дне.
Просто будь не один и несчастье отступит,
Чтоб проблему решить – чай попей в чайхане.

***
Научись в этой жизни, мой сын, отличать
Тех, кто сделает дело и будет молчать.
Пустозвон только тщетно о деле долдонит,
Сильный громко о силе не будет кричать.

***
В этом круге времен на плаву удержись
Средь врагов и друзей, среди свадеб и тризн.
Нет предела возможностям нашим и счастью.
В этом мире для нас невозможна лишь жизнь.


***
Кто любви не ценил, жил напрасно, мой друг,
Даже верить мечтам все ему недосуг.
Не увидел, мой друг, ты в простом совершенства.
Не из лучших ты, видимо, Господа слуг.

***
Мудрость нам говорит – наша вечность при нас
И души бесконечен и верен рассказ.
Вечен этот закон неизменности жизни:
Удивляться, чему удивлялся не раз.

***
Молодой повторяет о счастье земном,
А старик говорит о покое одном.
Человек средних лет знает жизни законы:
Счастье вместе с покоем не ходят вдвоем.

***
Дел не делает тот, кто о том говорит,
Разум чей славословиям льстивым открыт.
Дело делают те, слова кто не промолвит.
То, что пусто, как правило, громче звенит.

***
На Востоке великих блистали умы
И последним делились из скудной сумы.
Пасху, Песах, Хаит, Новый год по-корейски
Все с соседями вместе отпразднуем мы.

***
Что расскажет о жизни мой скромный калам,
Что еще не сказали Бабур и Хайям.
Знают те, кто творения ваши читали,
Как по-светлому добро завидую вам.

***
Нет бессрочных обид и закрытых дверей.
Мой родной, мне мирильного чая налей.
Ни к чему нам сердится, ведь жизнь так прекрасна.
Так давай же помиримся, милый, скорей.

***
Может, юность моя миновала давно,
Но с годами становится крепче вино.
Терпкой страсти испей с губ моих вдохновенных.
Время вспять повернуть никому не дано.

***
Я в тебе поселилась хозяйкой чужой,
Ты в меня перебрался, мой друг, на постой.
Если точно то признаки вечной Любови,
Мы, наверно, с тобой поменялись душой.

***
Нашим детям мы все – и любовь, и приют,
Им грозят небесами и песни поют.
Дети в детстве родителям спать не давали,
Став большими, родителям жить не дают.

***
В мире вечной любви есть одна сторона,
Что Всевышним нам верно в награду дана:
Наши дети растут и рожают нам внуков
И дают нам испить эту чашу до дна.

***
Эхо в чаше цветка, эхо в горных ручьях,
Эхо в разных и резвых высоких речах.
В этом мире лишь дела не делает эхо.
Смотришь, крик отзвучал и навеки зачах.

***
Так несметны сокровища мысли земной,
Так хотелось все знать, не забыть ни одной.
Я училась и вновь продолжаю учиться:
Это как-то чудесно случилось со мной.

***
В его юных глазах промелькнет исступления крик
И в действительность канут источенный временем лик,
Мудрость этих морщин. И узорный чапан златошвейный
На рождение правнука гордо наденет старик.

***
Моя мама росла с ребятнею в войну в махалле,
Люди разных народов собрались на этой земле.
Здесь с голодным тогда поделились последней лепешкой
И горячего чая ко рту поднесли в пиале.

***
Гордость повара плов – золотист и готов.
На узбекской земле плова – триста сортов.
В нашем крае незыблем закон дастархана:
Подходи правоверный и путник христов.

***
На базаре слышнее людей голоса,
Золотистою корочкой блещет самса.
Если ты не поел – ты не был на базаре.
Ты поешь той самсы – и узришь небеса.

***
Этот вечер – задумчивый, скромный, седой –
Листья дерева мыл дождевою водой.
Возмущенно галдели, намаявшись, птицы,
Словно вор заявился в дома к ним с бедой.

***
Это - кошка, а это струящийся свет
Скачет резво по травке, а кошка - вослед.
Мы же, зная, что луч все равно не поймаем,
Только вновь повторяем известный сюжет.

***
Невесомый закат осветил изнутри
Мир, в котором и нищие есть, и цари.
Всех слепил нас господь из единственной глины,
Всем единую душу он нам подарил.

***
Нет спасенья от памяти грозной твоей,
Мое время, в безумном беспамятстве дней
Мы храним свой неверный огонь на причале
В этой комнате – сонмище грустных теней.

***
Помнишь, билась о нас водопадов вода,
Звезды с неба, казалось, - достать без труда.
Горы-горы мои, как я вами болею!
И не лечит несущихся дней череда.

***
Ах, восточной поэзии чистый родник!
В ней арабская вязь обузоренных книг.
Быстротечны века, только Слово – нетленно,
Словно век, словно рок, словно лик, словно миг…

***
Цвет урюка опал, появились плоды,
На изножиях скал распластались сады,
А вверху – ледники, где юнец златоглазый
Этим летом лукаво оставил следы.

***
Немота, тишина, безысходность, февраль…
«Мед» звучит по-узбекски тягуче – «асаль»,
И глаза твои так золотисто-тягучи,
Отрываться от них как-то искренне жаль.

***
Неминуема память событий и вех,
Наши горести может лечить только смех.
Улыбнись же друзьям и врагам, и Вселенной –
Тем лекарством леченье бесплатно для всех!

***
Улыбаясь, арбу своей жизни тащу
И несметных богатств для себя не ищу.
“Только искренних чувств смысл имеет богатство”, -
По секрету шепнуло мне время-вещун.

***
Вот смеется монах и печалится шут,
И рыдает ребенок, и пройден редут –
По убитым скорбеть не мешает победа.
Все в несущейся жизни лишь доброго ждут…

***
В тонких пальцах моих заискрился бокал,
Он так долго рубина игристого ждал.
Виноград, напитавшись заботой и солнцем,
Превратился в любви беззаветной фиал.

***
Календарь, распрощавшись со скукой земной,
Даты мне говорил, не забыл ни одной.
Он не слишком спешил, я, наверно, спешила.
Год закончил свой круг, у него выходной.

***
Трудно в сердце на счастье надежду носить
И у бога смешно больше веры просить.
Я ценю то, что есть, не ищу оправданий,
Свет надежды пытаясь в душе не гасить.

***
Бесконечного времени тминный бальзам
Все меняет для нас, что не видно глазам.
Нет конца человеку, и нету – Вселенной.
Лишь забыты слова «Эй, откройся, Сезам!».

***
Те, кто миром живет – искушений полны,
Те, кто морем живут – ищут ласки волны.
Кто душою живет – благодарность не имут…
Ты добро совершил – и тебе не должны!

***
Златоглазый малыш улыбнулся весне,
Повернулся старик, улыбаясь во сне.
Улыбайся и ты – мир с тобой улыбнется,
Ведь мгновения счастья живут в тишине.

***
Между мыслью и словом – огромный овраг.
Полон корысти он и хорошего враг.
Правды мост перекинь ты от края до края:
Величав и спокоен пусть будет твой шаг.

***
Мой Восток – одинокий и грустный старик,
Всем являет бесстрашия трепетный лик.
Он на страже времен, хоть другими не понят…
Для того страшен он, кто его не постиг.



СЛОВАРЬ

Арба - двухколесная повозка.
Бабур - Захиритдин Мухаммад Бабур, узбекский поэт, индийский шах, основатель династии Великих Моголов.
Базар - восточный рынок.
Бейт - двустишие газели.
Газель - восточное стихотворение, состоящее из бейтов-двустиший.
Дастархан - накрытый стол.
Дувал - глиняный забор вокруг дома.
Калам - приспособление для письма из тростника.
Коран - Священное писание мусульмаан.
Лепешка - особенный узбекский хлеб, выпекаемый в специальных глиняных печах-тандырах.
Махалля - место, застроенное частными домами.
Пасха - праздник Воскресения Христова у христиан.
Песах - праздник освобождения евреев из египетского рабства.
Пиала - чашка без ручки, умещающаяся на ладони, из которой узбеки пьют чай.
Плов - коронное узбекское блюдо из мяса, риса, моркови, чеснока + добавки (горох-нухат, айва, изюм, перепелиный яйца и т.д.) в зависимости от места, где готовится.
Самса - пирожок с мясом, луком, курдючным жиром и специями.
Сура - стих Корана
Сюзане - узорчатый вышитый ковер
Хаит - священный мусульманский праздник
Хайям - Омар Хайям, самый известный восточный поэт, ученый и безбожник.
Хашар - своеобразный субботник, когда вся махалля собирается и, например, кому-то бесплатно строит дом.
Чайхана - место, где пьют чай и общаются.
Чапан - узбекский стеганый халат.