Рассказ лётчика

Я ту историю слыхал в неполных двадцать лет.
Тогда страною управлял предатель-президент.
Каким-то чудом заняв трон, он шквалом лживых слов
Глушил в сердцах тревожный звон родных колоколов,
а мы, простая молодёжь с мозгами бунтарей,
наивно верили в ту ложь и в смысл больших идей.
В соседнем доме жил старик: был тих, но каждый знал,
что он гвардеец- фронтовик, в отставке генерал,
и в разговорах старших мы слыхали много раз
о том, что он, герой Страны, и в прошлом лётчик-ас,
крушил на небе и земле фашистские кресты.
И как-то, встретив во дворе, его спросили мы:
«Сергей Петрович, вот скажи, дай мудрый свой совет,
как знать, где за стеною лжи есть правда, а где нет?
О том, о чём нам говорят, что думаешь ты сам?
Ответь, Империи солдат, поведай Правду нам.»
Задумался седой пророк, и без мудрёных фраз,
чеканя чётко каждый слог, поведал свой рассказ:

«Про точную дату скажу вам едва ли, но в сорок четвёртом году, в октябре,
я помню, хребтину мы фрицу ломали уже на далёкой Балканской земле.
Тот день ещё не был богат на полёты: мы, только что заняв наш аэродром,
на нём размещали свои самолёты  под маршевый рёв наступавших колонн.
Как вдруг, в направлении улиц белградских, пронзив частокол кучевых облаков,
промчался рой «Лайтнингов» американских – две группы новейших их штурмовиков.
«Сейчас отутюжат фашистов на славу!» - мы думали, глядя вослед им с земли.
Но только вдруг янки, как будто по плану, в атаку на наши колонны пошли.
И тут понеслась смерть: снаряд за снарядом, и бомба за бомбой по нашим войскам.
Нам выйти бы в небо, да врезать им надо, а мы на земле всё: приказ нам не дан.
Связались со ставкой, ведь это ж не дело: нас гробит союзник, а мы будем ждать!
Оттуда команда: «Выходите в небо  и ждёте приказа, но в бой не вступать……»
Звено наше в небе. Подходим к ним близко, давая понять: «Вы бомбите друзей».
А те нас не видят (как так в небе чистом?), и бомбы кладут всё плотней и плотней,
а нам всё сигнала нет бить этих гадов.... Вдруг слышим, комэск нам подал голос свой:
«Ребята, приказ мой: «Сбивайте шакалов!» И первым на МИГе вступил в этот бой.
Вираж и атака: один янки рядом, сверлом завертевшись, понёсся к земле,
петля, вновь атака: прошитый снарядом второй уже «птицей» забился в огне.
Они огрызнулись…. Куда там, «герои»! Очухались поздно! Ведём их обстрел,
и пятеро янок уродуют поле металлом своих развороченных тел.
Другие "бегут", что есть сил улетают с позором подальше на базы, «в кусты»,
а наши вдогонку им напоминают, кто в этой войне есть они, а кто мы.

Потом, говорят, как сапожник ругался, да брызгал слюной в гневе их президент,
и перед конгрессом божился и клялся никак не спускать «красным» сей инцидент.
Звонил даже в Кремль. Сам! Чтоб в разговоре, наверное, сделать нам громкий скандал,
Но только в те годы был Сталин на троне, и Рузвельту чётко тогда он сказал:
«В минуты, когда смерть с твоих самолётов устроила пляску средь наших колонн,
Взрывною волной был убит Сергей Котов - Герой, генерал и мой лучший комкор.
Твои самолёты и лётчики тоже все вместе не стоят такого, как он.
Мы – русские, это простить вам не можем.»

Сказав так, Вождь трубку зло бросил на стол….
И то Рузвельт "съел". На минорной сей ноте
вопрос был исчерпан, а наш командир, в награду какой-то там крест или орден
из рук их посла за тот бой получил.
А вывод какой: мы тогда отстояли вперёд, на десятки лет землю свою,
ведь янки характер наш так проверяли на стойкость в том странном, коротком бою.
Смотрели, уроды: а хватит ли духа нам взять волчьей хваткой их мощный хребет,
готовы ль стерпеть мы от них оплеуху? На это мы дали им чёткий ответ.
Но тактику ныне вражина сменила, и шлёт вместо бомб людям чёрную ложь,
А вы, ей поверив, ответить не в силах...
За это держать вам ответ, молодёжь!"