Сказ о кузнеце и царе Петре

До сказок я охотник не большой.
Хоть сказывать могу, да только все же
Бывальщины роднее и дороже -
К ним, разлюбезным, прямо всей душой.

Что сказка? Соска бабкиным птенцам.
А я крутился больше возле деда.
Историй разных много он поведал.
Ну вот, хоть, про Петра и кузнеца.

Однажды Пётр поехал на Урал.
Понятно, с государским интересом:
Владенья оглядеть, а, может, место
Железному заводу подбирал.

Он, брат, дела крутые затевал -
Поднял всю Русь, кроил напропалую.
И в чугуне нужду имел большую -
Царь, слышь, со шведом крепко воевал.

Чтоб Карла окаянного пресечь,
Колокола со звонниц, дескать, нужно
Для войска государева оружье,
Снимать велел на пушки да картечь.

А жалко звону. Сладость для души -
Когда заутре в праздничную пору
Медовые заслышишь переборы,
Такая радость - прямо хоть пляши!

К тому ж еще, начав с колоколов,
Перетранжирить всю Расею можно,
Да и остаться под конец не то что
Без царского кафтана - без штанов.

Дела худые, режут без ножа.
Конфуз бы с государством не случился.
Вот Пётр к Уралу и оборотился,
Такое размышление держа.

Поскольку был он легок на подъем,
Накинул шляпу - долго ли собраться.
Едва табак прихлопнул в трубке пальцем -
Готово дело - белый под седлом.

Орлом был царь, не пестрым петухом,
И многих подивил на белом свете -
Не уважал катания в карете,
Все больше пеши или же верхом.

Конь стати самой царственной: высок,
На ногу скор, свиреп, зато понятлив.
Ну, Пётр в седло, не мешкая ни капли
Сибирским трактом тронул на восток.

Сколь долго ехал - проку нет считать,
Да только возле самого Невьянска
Жеребчик царский начал засекаться.
На левую переднюю хромать.

Копыто - хвать! Подковы нет как нет!
Такая незадача. Тьфу-ты, леший...
Туда... Сюда... Ан кузня недалече.
Слыхать - стучат. И к ней направил след.

Пригнул головушку и - в сумрак дымовой.
Глядит: кузнец - в плечах сажень косая -
Кувалдищу играючи бросает -
Аж искры вьются по-над головой.

- Эгей, мужик! Коня мне подковать!
Тот, знай, стучит, и в бороду не дует.
Над полосой каленою колдует.
Увлекся так, что крику не слыхать.

И то сказать - вот невидаль еще -
Проезжий барин! Много вас, усатых...
А тут работа - поспешай, робяты,
Ковать, пока железо горячо.

Ну да чего ж, подкову отковал.
Понес, как на лопате, на ладошке.
Да Пётр перехватил, рванул за рожки
И, как худую тряпку - разорвал!

Мужик с досады бородой мотнул.
Но силу уважал - давай трудиться.
А Пётр и эту - дескать, не годится -
Хоть попотел, а все же разогнул.

Вот срам какой случился с мужиком.
Но третью выбрал полосу получше,
Давай ее и складывать, и плющить,
И снова в горн, и снова молотком.

И закалил, не пожалел труда,
Не как-нибудь, а в масле конопляном.
И любо-мило вышло - без изъяна,
Блескучая, да звонкая - беда!

Уж Пётр и так и сяк ее ломал -
Крепка - не почестишь негодным словом!
Ну, остальное было делом плевым -
Мужик сей миг конягу подковал.

Стер пот со лба, испил глоток воды,
С намеком щелкнул пальцами большими.
А царь в таких делах бывал прижимист -
Алтын медяшный подал за труды.

Мужик в ладони черные принял
И, крякнув, - пополам алтынник новый!
Царь в гневе к переносью сдвинул брови,
Да вспомнил, как подковы проверял.

- Силен кузнец! Таких не знали встарь!
В кармане побренчал казной монетной,
И рупь дает серебряный, портретный.
Мужик и обмер - мать честная - царь!

Но даже не моргнул - вот был каков.
Кого-кого - хозяев мы видали.
И шапок-то особо не ломали -
Куда они без наших, брат, подков!

Все ж рвать не стал. Обратно воротил.
Но учудил взамен такую шутку -
Напряг силенки и в одну минутку
На палец этот рублик накрутил!

Царь побелел от дерзости такой,
Но силушке великой благодарный,
Сам не заметил, как рукой державной
Вручил блескучий звонкий золотой!

Так сказывали деды и отцы,
А уж они доподлинно, брат, знали:
Хоть, может, Пётр и не был на Урале,
Да были, есть и будут кузнецы!