Лежу

Лежу.

Отдыхаю.

Конец рабочего дня, и мне позавидовали бы пятьсот с лишним тысяч человек, которые сейчас в пене и поту спешат на трамвай.
Я даже не успел скинуть пальто – сразу лег. Я бы еще раззевался, но это было бы верхом бесстыдства.
Слегка сквозит, наверное, я плохо накрыт, хотя в остальном мне тепло.
Но я настолько вымотан, что не могу заставить себя встать.
Черт, вот так ощущение! Словно тонной ртути меня приковало! Смотрю на часы на руке. Нету. Надо же – видимо пять минут назад их украли. Значит, мне все-таки удалось поспать?
Глаза закрываются, а я еще хотел вспомнить, когда домой придет Нина. Нескоро, но я жду - не дождусь ее дома.

Вот она уже вошла в узкий коридор, щелкает выключателем, ругается тихо, чтобы не услышал голодный кот. И вот начинается процесс нервного расстегивания пуговиц на пальто. Щелк. Щелк. Меня как будто бы уже ласкает запах улицы. Поднимает шуршащие пакеты с пола, как заправский тягач, скрипя суставами, несет их к холодильнику, причудливо выпятившему бок из дверей кухни. Гремят пластиковые полки, полочки для яиц, полочка для кетчупов, дверца морозильной камеры, отделение для овощей. Она не знает, где я. Думает, на работе карандаши точу и, волнуясь от предстоящего события, плюю в урну для бумаг. Поэтому я представляю, как она неспешно идет в душ, обливая себя горяченной водой и проклиная за пересоленный салат, неоплаченный счет за парковку, немытую чашку из-под кофе у кровати сына, за грубое слово, сказанное моей матери два с половиной года назад, за два часа до ее инфаркта. Хочется закурить. И ей хочется.
Я пытаюсь нащупать пачку, и даже достаю одной рукой сигарету, но понимаю, насколько смешно я буду сейчас выглядеть.
Закурю, а мне скажут: «Ты что, с ума сошел?»
Скажут: «У тебя не все дома?»
Упрекнут меня: «Тебе что – жить надоело?»…

Откуда-то пахнуло машинным маслом. Откуда ЗДЕСЬ масло? На всякий случай разжимаю пальцы с сигаретой, и она падает. Кажется, летит уже целую вечность.
Пока она летит, я вспоминаю, что у меня отобрали права. Наверное, поэтому, я оказался в такой ситуации, и мне ничего не хочется? Только лежать…
Шумно. Кто-то крикнул. Кто может тут кричать? Соседи? Наверное, вот они громко хлопают дверью, четверо их детей несутся к лифту. Звуки как будто вокруг меня – их велосипеды и коляска, вечно поющая какую-то очень грустную сонату спицами своих колес.
Что им надо? Гулять поздно. По магазинам – рано.
Меня трясет. Что это? Озноб? Судороги? Все, что я ел в обед, теперь на мне и как будто хочет поглотить меня назло…

Как я не хочу, чтобы кто-то в такой момент меня трогал, тряс, говорил. Что ты мне скажешь? Что я молчу? Почему я не так смотрю на тебя? Я что – пьяный? Голову повернуть? Это чтобы ты со всего размаху влепила мне первую за нашу совместную жизнь пощечину? А я не брился!

Дорогая, ты меня зачем переворачиваешь? А, не получается? Смешно! Если бы я мог, я бы сам перевернулся – все затекло уже. Почему лыка не вяжу? Я отлично разговариваю. Я просто мало спал. Очень мало спал.
Мне холодно, ты пытаешься стянуть покрывало и ругаешься матом. Ты никогда не разговаривала так. Даже при родах… И я при тебе… Я ничего не могу поделать, но… ты такая … ты моя. Я люблю, когда ты мне улыбаешься. Как сейчас…
Прости меня за это. За то, что я такой неуклюжий. За эту рвоту на рубашке.
Прости меня. За то, что я бил сына.
Прости за то, что не могу тебе ответить сейчас.
Прости за зубную пасту. Она высыхает. Я помню, что утром ее не закрыл. Лежит и тупо сохнет.
Прости за то, что неправильно был с тобой эти три с лишним года. Что мало дарил и говорил…
Только не надо мне делать так больно, только не когда я так устал…

 

- Вира, вира!
- Есть.
- Медленнее. Попробуй правую поднять выше! Сука, ты что делаешь, я говорю – правую!
- Да делаю, тут все старое, проржавело все.
- Домкрат где брал? Где брал, твою мать, говорю?
- У второй бригады.
- Дали нах… Вира!

 

- Оль, что он говорит? Бредит?
- Да не говорит он, у него рвота от болевого шока. Я вытру, не захлебнется.
- Тогда адреналин, нам его везти еще. Если отскребем от трамвая.
- Медленно спасатели работают, да?
- Медленно… Оль, буду ампутировать, ему дыхалки не хватит, пока вагон поднимут. Мы не успеем вытащить.
- У меня набор в машине я схожу. Смотри, сигареты рядом раскидал. Закурить хотел, Тимур Шамилевич! Успокоить нервы!
- Ты сделала морфин? Я не хочу, чтобы он тут все рвотой забрызгал.
- Сделала, местно, до вены не доберусь – она под колесами трамвая еще.
- Что сослуживцы говорят, которые на такси с ним ехали?
- С работы отпросился, Тимур Шамилевич. У него права отобрали неделю назад. Поймал попутку. Хотел за цветами выбежать, как видите.
- Да уж. Чертовы георгины мне оперировать мешают… полдороги в цветах. Какому идиоту нужны цветы в пятницу днем?
- Жена ему второго сына родила. Полчаса назад.

 

 

06.2006