И только так!

- Сколько с меня?
- 173 рубля, – ответила девушка-официантка, весело улыбаясь, и делая это с таким видом, будто знает про меня что-то большее, но сдерживается сказать. Возможно, она видела вчера меня, как я с моей коллегой за столом пил чай и разбирал бумаги. А ещё неделю назад я здесь был с миловидной девушкой. А полторы недели до этого… Может она удивляется, что я сюда захожу частенько с разными дамами? В общем, мне так и осталась неведома её улыбка.
Хотя какая разница?
Я положил две сторублёвые купюры на поднос.
И официантка, как и положено ей, взяла поднос и манерно продефилировала к барной стойке. Я поглядел ей в след и даже подивился наличием всего лишь небольшой кривизны ног.
- Тёма! Ну, ты чего?! – возмутилась Лена
- Ну прости. Так, на чём мы остановились?
Наш столик располагался у окна, и можно было непринуждённо вести беседу и поглядывать на прохожих, машины и асфальт. Хотя, окружающая суета не представляла большого интереса, потому как мы собрались неспроста. С меня требовалось слушать её около часа, а потом за это взять деньги.
- Ну, давай! Зачем я тебе нужен был? – начал я беседу и пригубил свой чай.
- Понимаешь, тут какое дело… - продолжила она, - Я расстроена и не знаю, что мне делать.
Лицо её при этом стало грустным, а через минуту уже начали блестеть глаза.
Я немного придвинулся и начал слушать внимательней. И это пространство стало заполняться её жизнью и моим вниманием. Периодически она потягивала свой коктейль сквозь трубочку и, таким образом, брала себе паузу, чтобы вновь и вновь погружать меня в ситуацию со всё новыми подробностями. Первые 15 минут я слушал её внимательно и грел руки о ещё не остывшую чашку чая. Мне даже удалось понять, о чём идёт речь и выделить главную фигуру.
Лена мне говорила о своих мучениях. Она не знала, что делать с тем, что ей хотелось одного молодого человека. Ну, и как водится в таких случаях, трагической пикантностью здесь являлось наличие супруга.
Не могу сказать, что мне стало очень интересно с этого момента. Но любопытство было, что именно хочет она мне этим сказать.
И я больше наблюдал за её лицом, рассматривал позы и изучал жесты.
Она покачивала ножкой, перекинутой через другую, поправляла свои волосы, украдкой то и дело поглядывала на меня, иногда смотрела как бы сверху, откидывая голову слегка назад, и приоткрывала губы. Разумеется, всё это она совершала не одновременно. Одним словом, передо мной сидела девушка лет 25-ти, которая говорила о себе, пила коктейль и кокетничала, находясь в постоянном томлении.
Постепенно я заскучал и, опуская взгляд, посматривал в окно. Нет, я не молчал, я что-то спрашивал и что-то говорил. Но это были чисто технические моменты.
Далее наша беседа начала переходить к неразрешимой дилемме, которую я назвал «дать или не дать?». Суть её была проста, моя собеседница колебалась, не зная, как реализовать интимную связь с молодым человеком и стоит ли это делать.

Драматизма добавлял тот факт, что её горе-любовник не был обеспеченным также как и она: у него не было машины, ультрамодных тряпок, жил он в «двушке» с родителями и младшим братом и имел крайне небольшой заработок. Но любовь, как компульсивное влечение, по своей слепоте приносила только проблемы. Трогательным было и то, что «любовник» под различными предлогами всячески отказывался снять номер или на худой конец - найти хату. В машине ему казалось неудобным, в лесу – страшно, а в подъезде – грязно. И на попытки ей самой разрешить этот «чёртов квартирный вопрос» он комплексовал и просто тупо отказывался как от варианта.
Обрисовав несправедливость, она глянула на меня подытоживая - дескать, видишь как оно...
И если был бы я её подругой, мне пришлось вместе разрыдаться, хлопнуть стопочку и развести демагогию о том, какие «мужикивсесволочи». Но мне её переживания на данную тему уже не казались чем-то серьёзным, несмотря ни на что.
Я знал её супруга, хоть и отрывочно несколько раз его видел. Это был парень немного старше её, работал менеджером в конторе и поднялся за счёт своих родителей.
Но суть не в этом. Муж никогда её ни в чём не ограничивал и всячески потакал.
Он ей даже боялся грубого слова сказать за дело, не говоря уже о том, чтобы применить к ней физическое насилие.
Она была избавлена от работы. Ей приходилось только следить за модой и лишними калориями. Правда, под влиянием той же моды, она пошла учиться на психолога, чтобы «реализовать свою личность». Обычно такие дамы рисуют совершенно беззаботные картины о работе, т.е. это своего рода досуг на несколько часов в плотном графике среди бассейна, массажа, солярия, ресторана и «всяких презентаций».
Такие вот сытые и далёкие от адекватности образы.
И Лену, которую я знал, как симпатичную, добрую и отзывчивую девушку влекла эта гламурность, да и для этого были все условия. Она уже перенимала необходимые качества и свойства: у неё появился «тонкий вкус прекрасного», высокомерие и еле заметная усталость в глазах.
Но это не было самым главным. Да и всё-таки она ведь что-то мне всё это время рассказывала, плакала и переживала. Всё, что она говорила, являлось интимной темой и весьма болезненной. Она переживала и даже испытывала чувства, которые называла то «влечением», то «любовью».
Находясь между двумя мужчинами, Лена хотела банального и невозможного – совместить комфортное существование от одного, и, не побоюсь этого слова, «любовь» к другому.
И всё же я ей не верил. Я не верил в реальность её «любви» и не верил в серьёзность её ситуации. Хотя это не совсем точное определение. Она действительно питала определённые чувства к тому человеку, а ситуация могла ей обернуться чем угодно.
Но её чувства были обусловлены скорее безвыходностью и тупиком, а корни лежали в социальной и духовной проблеме.

А дело вот в чём, погоня за модой, за трендом выхолащивает человека, заставляет жить как-то иначе, принуждает смотреть на вещи по-другому и забыть прежние радости, которые могут быть немодными, а обычными и тривиальными.  Вся эта суета и внешняя лёгкость и богатость не несёт никакого смысла, кроме самопрезентации миру. Только мир безразличен и в лучшем случае отвечает завистью и ненавистью, уничтожает друзей и подруг. Всё это приводит к одиночеству и нарастающей изоляции от всего и даже от себя. Поэтому в таком молодом возрасте уже грусть и усталость в глазах. Ну и приходит ощущения потери смысла.

Так и возникают реактивные влюблённости. Они, спасительно появляясь, на время отвлекают от суеты и даже дают хоть какой-то шанс на осмысленность.

- Ну почему же со мной это всё? – спросила она в конце, глядя на меня красными от слёз глазами.
Мне стоило ей что-то ответить, резюмируя. По идее, обычно в таких случаях пытаются оказывать всяческую моральную поддержку или говорят пустые любезности.
Но я поступил проще, я так устал, что у меня хватило сил высказать только своё отношение. И забирая деньги, я дал ей свой ответ.
- Понимаешь, если говорить кратко, это всё оттого, что у тебя небитая жопа!
И только так!