Исповедь заблудившейся собаки

Наш прежний дом не назвала б теперь я псарней –
Кормили сносно, а, бывало, даже вволю,
Пока отъевшиеся там собачьи парни
Не нашептали псам о жирной львиной доле.

Поверьте, мы тогда пород не разбирали –
Любили всех, и такова была доктрина.
Но кто-то тявкнул, что неплохо бы вначале
Нам родословную распутать паутину,
И разойтись, согласно табели о рангах
В свои углы, а вожаков своих назначить,
А, если кто-то вдруг окажется в дворнягах,
То где-то примут их по милости собачьей.

Помилуй, Бог! Какая тут пошла пирушка!
К еде кто ближе был, загреб себе немало…
Да лишь в мечтах бездонной та была кормушка –
На долю львиную для всех в ней не хватало.


Все быстро сладилось на псарне нашей бывшей.
Мы, кроме новых, голодаем поголовно.
«Да, жизнь собачья,- согласились нувориши,-
Но вы утешьтесь чистотою родословной.
Зовут псократией систему нашу в мире,
А, что голодные, - мы видим все и знаем!
Зато вы можете, не заплывая жиром,
Теперь свободно заливаться в псином лае!»

И вот дожились, что щениться стали реже,
Кто попроворней – урывал в соседней стае.
Да и на лай свободный нет уже надежды –
То блох навешают, то больно покусают.

А среди новых подросла уже когорта
Щенков холеных с мутно-жадными глазами.
Какого мы теперь на псарне нашей сорта,
Премудрость малая, мы догадались сами.

Вожак наш старый стал, и выбрать бы другого!
(Мы зря надеялись, что это наше дело).
Из стай соседних зачастили к нам бульдоги
И доберманы, даже шавки прилетели…
И все они, как наподбор, твердили дружно,
Де, пес из новых, что с лохматой рыжей шерстью,
Есть тот вожак, который только нам и нужен,
А, коль не выберем, грозили страшной местью.

Его готовили: учили лаять сладко,
Кормежкой сытной наперед его снабдили,
И тех из нас, кого во след за ним пустили,
Надежно рыжею пометили заплаткой.
ТАКих набралась половина нашей стаи.
Ну, а оставшиеся стойко были против.
Из противления примкнули мы, вздыхая,
К другому, с милою улыбкою на морде.
Он был из новых, но служил усердно стае,
При нем, надеялись, возможно, будем сыты,-
Собакам старым пенсион уже добавил,
Себе ж, на грех, взял «Кривобокое корыто».

Заморских догов озабочены тем лица,
(Все ищут повод выбор наш переиначить),
Хоть то корыто – рыжим притча во языцех,
Но стаю вряд ли в состояньи рассобачить.
По их сценарию идет собачья свадьба:
Там, без стесненья, в рыжем даже инородец!
«За своего нам здесь и пить бы, и гулять бы!» -
Кричит прикормом одурманенный народец.

Грешить не буду, много было там несчастных,
Готовых рыжему хвосту во всем поверить.
Хоть лай был искренним, надежды же напрасны –
Лже-вожаки давно привыкли лицемерить.

Но, видя то, что в зычном лае мало толку:
Никак полстаи не выходит одурачить,
Вожак толпе вещает:
«Мы отныне – волки!
Нам дела нет теперь до мовы их собачьей!
Мы их и раньше как-то слабо разумели,
С чистопородностью у них не ТАК все гладко,
Вот раздербаним все, что эти псы имели,
И постепенно всех разложим на лопатки».

Щенки холеные за дело взялись смело,
Невесть откуда, появилась волчья хватка:
Хвосты и головы, и лапы полетели,
Да только в стае не прибавилось порядка.

Уже витает странный запах запустенья,
Да и соседи все посматривают косо…
У рыжих «волков» намечается прозренье –
Ответов нет у вожаков на их вопросы.

Ах, как обидно, нашу стаю не собрать нам,
Нас ТАК нелепо и бездарно разделили!
А мы то думали, что мы по крови братья,
Кого же ради мы святое позабыли?
Собачий боже, на тебя мои надежды!
Призри убогих нас, желательно, при жизни,
И сделай так, чтобы не правили невежи
Моею бедною, но гордою Отчизной!
 23 июня 2005 года.