Чёрмная вода... в те года

Словно в глине замёрзшей, лежит нагота
Из подёрнутой снегом, коричневой степи,
Туч свинцовых свивается мгла на рассвете,
И ветров воют мерные вкруг жернова.
Колокольный удар потерялся вдали,
И позёмкой тоска пронеслась вдоль дороги…
Путник шёл в свою гору, прячась в хлипкий «наряд»,
И о землю впивались только крепкие ноги….
Это мира сплетенье, как над папертью снег,
В тихом небе прозрачно разносятся звуки,
И берёзы сплетают замёрзшие руки
У других берегов… где так тонок рассвет,
Тонет в дальних огнях, от разлуки к разлуке…
Каркнет ворон, вспорхнёт, снег сбивая с ветвей,
И в отзвуках, что эхо закружится чёрная стая,
Серых дней серый лёд, в этой чёрной воде,
Погружаясь на дно… - белый снег заметает.

Вечер смолкнет, что лай, о край степи полей,
О край поля село, где смыкаются тени…
А у края теней приютилось окно,
Где теплится в окне свет твоих ощущений…
Упираясь в стерню, до костей весь продрог,
Столько в мире дорог, окон, чёрных калиток…
Но про время забыв, жив наш призрачный лес,
Коль на белом лице, в этом омуте глаз,
Потаённою искрой мне дрогнет улыбка.
А кисти тонкие её, волосы гладили мои, бегали,
Ах, не можешь ты скрыть тоску-печаль,
Во что ж мы верили и да что ж мы делали…
А образа, да за глаза, скрипнут и молчат,
А ты у них в ногах… тонкая берёза качаешься.
Не рождаются высокими да чистыми,
Бывают помыслы чисты, да высоко по небу
Облака свинцовые снежных туч, что псы…
На нас, на разные голоса лают всё…
Да не смеют уже… не кусаются…

Не ютись грусть в углу, у холодной печи.
Пусть простужено гаснет с шипеньем лучина,
Застучи топором, и с мороза внеси,
Запах мёрзлой и свежей от сока осины…
Распали всё что есть, что имеешь на стол…
Прижимаясь в очаг, к его жару огней,
Мы топили сомнения в треске углей,
Где меж свистом сырая теплилась удача…
Обогреешь меня, я от степи продрог,
Твою спину и я обогрею… - горячий…
Тихо в призрачном сне улыбнётся дитя,
И завоет метель, заскрипит половица,
Содрогнётся и смолкнет стекло у окна …
Тишина, ты подкинь в мою душу угля,
Прошепчи мне на ушко… озябшая птица.
Но ты спишь и не слышишь, как мечется лес,
Его тени смыкаются в тонких ресницах…

А во дворе бело… снег… а на кону, не лезет
Во горло кость… Скрипит по утру петух,
Поскреби по столу, да ведь нет ни рожна,
Мука без соли, да на замес с болью –
Вот и всё, в одном, на троих… алладушке…
Холодная вода не сытит, хоть пей до дна,
Тогда. А теперь есть всё, да любви нет,
И зажарен петух под спирт, а не пьян…
И во сне пришла опять ко мне моя бабушка.
- Ну, всё, я пошла, и ушла в туман…
А по утру мороз, и следы замело на погост то…
Чёрный ворон молчит, вперил в перья клюв,
Только чернозём, в небе света ключи…
Ну а ты, вся вжалась в меня, молчишь…
Прорвался мешок, и в небо просыпалось просо.
Печь погасла, топорик греет меня,
Растоплю на последних утро углях,
И ты потянешься сладко и коснешься меня…

А на остаток огня ты люби меня…
Как я, любил, - люби… но не погуби,
А теперь света нет, электричество счёт ведёт,
Всё пыжатся утюги уюта и гладят сальные дни,
Да не лезут они в мои двери, и мимо всё…
И на пороге твоём… я всего только гость.
А зажал бы в горсть, да куда тебе,
Седина по корни, и с уюта не слезть,
Променяла ты наши болота,
На свой сытый мир, где всё торный тлен…
Проспала что было, не припомнишь уж…
А теперь имеешь… всё, да и то, что есть,
Рыбка на хвосте, в чёрмные моря…
Не сумела ты сохранить тепло,
И занесло дорогу, да загас очаг.
Но ещё стучит где-то под костьми,
Рубит топором, сучья сгоряча…
И бросает он в ветреный очаг, но…
Не горит в омутах твоих дивных глаз,
Той улыбки путеводная более свеча.
Всё угасло, как и светлые чёрмные дни.

Словно в глине замёрзшей, лежит нагота
Из подёрнутой снегом, коричневой степи,
Туч свинцовых свивается мгла на рассвете,
И ветров воют мерные вкруг жернова.
Колокольный удар потерялся вдали,
И позёмкой тоска пронеслась вдоль дороги…
Путник шёл в свою гору, прячась в хлипкий «наряд»,
И о землю впивались только крепкие ноги….
Это мира сплетенье, как над папертью снег,
В тихом небе прозрачно разносятся звуки,
И берёзы сплетают замёрзшие руки
У других берегов… где так тонок рассвет,
Тонет в дальних огнях, от разлуки к разлуке…
Каркнет ворон, вспорхнёт, снег сбивая с ветвей,
И в отзвуках, что эхо закружится чёрная стая,
Серых дней серый лёд, в этой чёрной воде,
Погружаясь на дно… - белый снег заметает.