Послелетнее
Растительность затягивала раны:
Следы лопаты, плуга на земле.
Там вытоптали заново гураны
В крапиве плешь.
Корявый, покосившийся зарод,
И старый дом, бревенчатый урод,
Зевает, раскрывая мезонина
Оскаленный балясинами рот,
И небо холцедонное над ними.
Но все это, пожалуй, ерунда:
Надежда покидает города,
Дороги от заката до рассвета.
И ты лети, беззвучная, туда
Надутым целлофановым пакетом,
Куда струятся волосы и речь,
Где ясень над рекой еще зеленый,
Где больше осени брусникой раскалённой
Твоей прозрачной кожи ни обжечь.
Свидетельство о публикации №106092400771