Он думал, что на небе

Как же тихо там было, как странно и ласково выглядывало солнце из-за крестов, покосившихся над землей. Как молчаливо и ответственно стояли крылатые люди на постаментах, как гордо они несли свои разбитые тела Богу, и как долго им еще предстоит это делать, пока последний солнечный луч не обожжет их крылья и не превратит их в прах. быть может тогда они разобьют свои тяжелые каменные одеяния и смогут увидеть, что же таится в небе, ставшим для них запретом...

Раскрученные в фильмах мимолетных,
Измученные, как простая форма.
В терзаниях навечно предполетных,
Стоят и думают, что небо – это порно…

Извилистые тонкие запястья,
Ложбинки затаившихся причастий.
Замученные спутники ненастья,
Неслыханные узники участий.
Без рук и крылья с трещинами в спину,
Убогость линий душу закрывает,
Когда прохожий смертный строит мину,
И думает, что много понимает.

А он, навечно воткнутый в могилу,
Ни разу не взлетавший над крестами
Лишь скапливает видимую силу
И шевелить пытается устами,
Чтобы понять, за что ему ни разу
Не дали взмыться к солнцу на равнинах.
А смертные опять приносят вазу
И растворяются в кроваво-терпких винах.

Выглядывает на погосты утро
И взгляд опять на небо поднимает
Тот ангел, что так бережно и мудро
Несуществующими пальцами ломает
Все то, что так несчастно покидали,
Смущенные взглянуть на то, что формы
Крестов и постаментов засияли.
Он думал, что на небе смотрят порно.