Монахи

Дорогой пыльной столбовой
К скиту забытому монахи
Бредут, меня ведут с собой,
Расстригу в порванной рубахе.
На постриг бедного меня,
Не силой рук держа в полоне,
А силой светлого огня
Они ведут; а сердце стонет.
Ему свобода всех милей,
Раздолье жизни, удаль, слава,
А нынче зимняя метель
Мне станет только лишь усладой.
Гулял, чудил, иначе как?
Жизнь, может, завтра оборвётся.
Для многих был я давний враг,
Мне не один вослед плюётся.
И бражничал сверх меры я
И нет прощенья мне за это,
Но вот носила же земля
Таких, как я, по белу свету!
Носила, носит до сих пор,
Бродяг, разбойников и нищих.
Я не убийца и не вор,
Здесь каждый правду свою ищет.
Я песни пел о кабаках
И женщин я воспел немало.
Пусть я дрожу, это не страх,
 Смотрю: что с миром этим стало?
Стать нищим нынче так легко
И всяк поймёт и пожалеет:
Вот, мол, проклятый, жизнь в раскол
И медленно в грязи он тлеет.
И вор оправдан; он возьмёт
Что вам угодно и пожаром
Горят слова: он лишь берёт
И бедным оставляет даром.
А кто решится посягнуть
Проверить глиняные ноги,
Тому кулак прострелит грудь,
Ещё один уйдёт с дороги.
А я певец и трубадур,
От слов моих вреда чуть боле:
Я оживляю тень фигур,
Что я увидел в чистом поле.
Кто отыграется на мне,
Кому не лень ударить палкой.
И вот бреду я, как во сне.
Жизнь и не шатко, и не валко
Закончилась у той тропы,
В конце которой свет увидел.
Отцы – губители судьбы,
Вас я сейчас возненавидел.
Ведите, воля вам на то
Дана была всем белым светом,
Но знайте: ныне я – никто,
Но есть ещё на свете где-то
Другие сонные цари,
Которым истина дороже
И правду будут говорить,
И взыщут за меня с вас строже,
Чем взыщет даже Господь Бог
С безумцев в день судьбы последний.
Один я, но не одинок,
Другой заставит вас ответить.
Брели монахи в дальний скит,
Брели заброшенной тропою
И слушали, что говорит
Расстрига, что вели с собою.
Молчали каждый о своём,
Но не смотреть в глаза старались.
Они не знали, как огнём
Порою сердце загоралось.
Вели к забытому скиту,
Не слышали души той стона,
Ведь так легко, убив мечту,
Свои всем диктовать законы.