Мама

Что может чувствовать существо, обделённое природой почти всеми чувствами? Что может ощущать человек, не имеющий ни слуха, ни зрения, ни обоняния? Необъяснимая и непонятная злость и ярость, и лишь воспоминания тёплых, добрых рук, с самого начала существования кормивших, поивших, одевавших. И всё - на грани подсознания. Ведь он не знает, что это было за заботящееся о нём существо, но чувствует всем своим нутром, что должно быть что-то бОльшее, чем знает. Но вдруг, в один миг, он лишился того единственного, что имел. Теплоты и ласки родных рук. И тогда, впервые ненакормленный и ненапоенный, гонимый непонятностью, голодом и жаждой, он встал. Он, уже подросток, от рождения лишённый всех практически чувств, жил с матерью, в домике между лесом и полем, вдали от цивилизации. Мать кормила, поила и одевала несчастного сына, которого нельзя было даже ничему научить, вела хозяйство, и вполне обеспечивала этим обоих, но, в один солнечный летний день, умерла. Она ушла от цивилизации, которая не могла помочь её сыну, предлагая лишь его усыпить. Она знала, что не имеет права обрекать сына на смерть смертью своей. Она должна была умереть либо после него, либо после обретения им чувств. Но...
Мальчик встал. Где-то в глубине сознания он знал, как нужно это делать. Однако, первые его движения были неловки и он с трудом перемещался даже на четвереньках. Но чувство голода и страха быстро подняло его на ноги. На ощупь - осязание было едва ли не единственным чувством, с которым он родился - мальчик нашёл то, чем кормили его ласковые руки. Еда дала ему силы, и он, ведомый неизвестно чем, вышел из дома. Необяснимая ярость вела его среди деревьев и корней, на которые он постоянно натыкался, падал, разбивая тело в кровь, ощущая неизвестное раньше - боль, но злость поднимала его, давала всё бОльшие силы, и тянула, непонятно куда и зачем. Возможности первый раз двигающегося тела, однако, не безграничны, и, после очередного падения, мальчик не нашёл в себе силы подняться. Он сильно ударился о корень дерева, но, вместо ожидаемой уже как следствие боли, пришло что-то новое, красивое и нежное, переливающееся и ласкающее почти как те руки. Он не знал и не мог понять, что это такое, но был уверен, что это должно быть, что это нормально, что это то бОльшее, которое он чувствовал всем своим нутром, но не мог ощутить. Он не узнал, конечно, что в тот прекрасный миг пришёл к нему слух. Но знание того, что это должно быть, и что должно быть что-то ещё, передали ему те любящие руки, хозяйка которых полагала, что кроме еды и тела больше дать ничего своему сыну не может. Мальчик лежал и наслаждался звонким и радостным журчаньем ручья, заливанием на разные голоса птиц, трескотнёй кузнечиков и шумом ветра в кронах деревьев. Он один понимал, как это прекрасно и что это есть самая главная музыка, дававшая ему новые силы. И эти силы вновь подняли его, это была уже не злоба, а стремление к новому, знание, что музыка - не последнее, что он для себя открыл. На слух он дошёл до ручья и на ощупь понял - это то, чем поили его родные руки. Напившись, мальчик побрёл дальше, увереннее, не так спотыкаясь и падая, так как чувствовал приближение корней и деревьев приобретённым внезапно слухом, обострённым отсутсвием чувств других. Но вскоре...
Вскоре он упал. У него закружилась голова, вокруг стали неожиданно всплывать предметы, толстые и тонкие, низкие и стремящиеся ввысь, безумно красивые картинки, коричневые узоры и зелень, сплетения линий, отливы разных цветов. И над всем этим - голубеещее лазурное небо. И мальчик целовал землю, как целовали его пропавшие ласковые губы, обнимал деревья и кустарники, иногда испытава боль, но боль уже приятную. Он понимал, что это то доселе ему неведомое, о котором он мечтал, и отсутствие которого рождало в нём тоску и ярость. И новое чувство вселило в него новые силы, и он побежал, больше не спотыкаясь и не падая, не чувствуя никакой усталости. Мальчик бежал, окрылённый тем, что ему открылось, лицо его ласкало ослепительное солнце, как вдруг перед открылось огромное ярко-красное пространство, уходящее в необозримую даль. Великое множество цветов не только ослепительно сияло, но и великолепно...пахло! Почувствовах запах, он понял, что обрёл всё, о чём ему говорили заботливые руки, он чувствовал запах деревьев, травы, запахи земли, и неба, и облаков. Но запах этих прекрасных алых созданий был всепобеждающим, и он упал на них, он обнимал их и целовал, он понимал, что познал теперь всё, его ему так хотелось все эти долге годы, и стал счастлив. Мальчик познал музыку природы, увидел красоту леса и неба, услышал их запахи, понял, что такое жизнь.
Не каждому из нас, да почти никому, с рождения обладающими всеми возможными чувствами, выпадает такое счастье. Но он его испытал и почувствовал сильную усталость. Его начало клонить в сон, но не от перенагрузки и обрушившихся чувств и эмоций. Цветы, произведшие на него такой неописуемый восторг и цветом, и красотой, и, особенно, запахом, были маком. Засыпая этот мальчик, так и не узнавший, чьи же были те добрые, тёплые, любящие руки, не знал, что больше не проснётся, и не увидит, и не услышит всего того, что познал за несколько часов, и на что другим людям даётся целая жизнь. Но засыпая, не обученный никем речи и немой от рождения, мальчик сказал: "Я жил. Я счастлив. Спасибо тебе, мама."