Анечка выздоровела

В пять минут шестого утра в бетонных коробках московских хрущевок раздался оглушительный женский визг.
Ликующий и настолько пронзительный, что ему воем отозвались бродячие собаки, мирно ночевавшие под дряхлой голубятней. Голуби вспорхнули и заметались в своей высокой деревянной халупке.
Одуванчикоподобная старушка Ксанпетровна с первого этажа вздрогнула и проснулась. Кряхтя и надсадно кашляя, она побрела в кухню налить воды, вполголоса ворча и сетуя на блудливую молодежь, которая своими похотливыми криками не дает спать порядочным пенсионеркам, ветеранам труда, между прочим.
Скромный узбек-дворник, усердно прибиравший осеннюю листву, замер на мгновение. Узкое восточное лицо ничего не выражало, однако внутренне он заалел и смутился.
Идущий с ночной смены Гаврилов Антон Павлович усмехнулся и щелчком выбросил окурок на свежевыметенный асфальт.
... А на пятом этаже, за не по-осенни распахнутым окном, по тусклой комнатке металась девочка. Она вцеплялась в простыни и пыталась рвать их зубами, грызла градусник и старательно разбрасывала ломаные таблетки аспирина по ковру, топча их босыми ногами. Она смеялась и швыряла вверх резиновую старенькую грелку, ликуя.
- Я здорова! Я здорова! У Анечки не болит!!!
... И упаси Вас Бог ответить, что это не так.