Девочка и чайка

Бывает так иногда, что куда бы ты ни пошёл, какой выбор бы ты ни сделал, впереди тебя ждут мгновения великого счастья, которые не забудешь никогда, которые освещают всю жизнь на миг, явившись как будто со страниц тех забытых детских сказок, наполняя комнату мягким, тёплым и уютным сиянием, которое, кажется, шепчет, что, вот, нет ничего невозможного – только попроси, протяни руку, и тебе откроются все чудеса мира. Но на каждом из этих путей может встретиться глухая, серая тоска одиночества, затягивающая подобно зыбучим пескам африканских пустынь, выбраться из которой позволяет мощное и единовременное усилие воли.
 На уступе невысокой скалы, освещённой закатом, сидела грустная маленькая девочка со смешными косичками и яркими, подаренными ей летом сандаликами, и смотрела вдаль. Что могло бы развеселить её теперь, когда она задумалась, не замечая даже красок, наполняющих далёкое предосеннее небо?
Скала находилась прямо над морем, покрытом мелкой рябью западного ветра.
Мерцали уносящиеся в прекрасную, манящую неизвестность корабли. Их паруса тихо-тихо, едва слышно хлопали, как бы вдыхая следы скрывающейся за горизонтом радуги и уменьшались до размера точки, которую смывала неожиданно надвигавшаяся мириадами полыхающих брызг новая волна.
И девочка стремилась туда, ей хотя бы на секунду оказаться в чарующем воздухе. Молчаливые слёзы сорвались с её прекрасных синих глаз и упали вниз, а плеск, доносившийся до её ушей, как бы вторил порыву, который возникает и у нас с вами и с которым мы чаще всего решительно не знаем, как поступить.
Неподалёку от этого места сидели две птицы. Они были абсолютно разными – не только внешне, что нас, скорее всего, не удивит, когда мы поймём, о ком идёт речь, но и внутренне, что гораздо важнее. Огромная ярко-белая чайка и ворона с мрачным оперением и угольно-чёрным взглядом, то вспыхивающим, то угасающим, вызывающим смутную дрожь и желание поскорее отвернуться. Этот необычный и случайный дуэт наблюдал за человечком, нарушившим монументальное спокойствие засыпающей природы. Завязался разговор, который тяжело передать точно, особенно тому, кто почти не знает птичьего языка. Так обычно мы мимикой, жестикуляцией пытаемся разнообразить нашу речь и донести до собеседника то, что хотим ему сказать.
-Кар-р, гор-ре-е,- прокричала ворона протяжно и хрипло, создавая жутковатое эхо,- У этой девчонки . Гор-ре-е, гор-ре-е!
Чистые солнечные лучи коснулись блестящей груди чайки, отразившись от неё завихрениями крохотных пылинок и живой, потрясающей силой мечты, которая не может не сбыться.
-Тогда я подарю ей этот закат.
-Глу-упая птиц-ца, веет-те-ер-р усил-ливается. Ты-ы раз-зобьёш-ш-ш-шься.
-Для чего мы здесь? Возможно, каждый день задаём себе один и тот же вопрос, и мы знаем ответ, хотя почему-то боимся, да, именно боимся его услышать, думаем, что нам чего-то не хватит…. Ты видишь эту маленькую девочку, которая как никогда нуждается в доброте, понимании, любви и чуде, настоящем, которая приютилась среди холодных камней и ждёт, ждёт того, что мы можем ей дать. Наверное, поэтому я сейчас здесь - чтобы подарить ей чудо, не ожидая благодарности в ответ.
-Кар-р, кар-р, пр-рощай!- старая ворона встрепенулась и улетела прочь.
Вокруг всё опускались сумерки, только огромный ярко-красный диск ещё горел, полосой освещая границу между водой и редкими облаками, напоминающими по форме непонятных диких зверей, бредущих целыми стадами по дорогам подзвёздных просторов.
И вдруг там, на уступе девочка изумлённо посмотрела перед собой. Величественная птица была совсем рядом с ней, и в её раскинутых крыльях фонтанировали потоки звонкой, искренней радости, смешавшись с капельками вечерней росы. За ними, словно прозрачный шлейф, вился тонкий аромат незнакомых берегов с их травами, лугами, с каждой частичкой волшебных ассоциаций, обретающих свой смысл именно сейчас в зрачках восхищённых и уже совсем не грустных глаз, перед которыми возникали и пропадали миражи городов, стран и судеб людей.
Малышка улыбнулась, увидев, что чайка качается, как наплаву, набирает высоту и снова пикирует в глубины сапфирового цвета. Она встала, отряхнула своё аккуратное платьице и пошла домой. Она уже не видела, как металась, падала чайка, как она разбилась…. А море что-то шелестело, убаюкивая храброе существо, пожертвовавшее своей жизнью ради любви.