Он... Письмо номер 8

Дорогая, я при деле, в меру сыт и в меру пьян,
вот сижу, пишу бестселлер, эротический роман.
Я его опубликую, слава ринется в зенит,
как Дроздова и Акунин сразу буду знаменит.

Муза с именем Эрато приходила, черт возьми,
но по линии разврата, ты же знаешь, я ни-ни,
поглядела – пишет бедный, повздыхала над судьбой
и дала мне грошик медный, вероятно, на пропой.

И ушла, я шапкой об пол, голова слетела с плеч,
и с досады грошик пропил, а чего его беречь.
Я ж не евнух, не склеротик, я веселых полон сил,
стиснул зубы, сел на плотик и на плотике уплыл.

Я поплыл вверх по теченью вдоль Дуная иль Днепра,
и вело меня влеченье, как на нерест осетра.
Приударенный талантом, глядя в желтую луну,
толь варягом, толь атлантом плыл я к дому твоему.

Я махал тебе: Приветик! И орал, что я, мол, тут!
Я нарвал цветов букетик, так они ж везде растут.
И к букетику в нагрузку сыр швейцарский со слезой,
чуть помятый пряник тульский и шампанское Дюрсо.

Холодильник... что за проза! Это дело – не беда!
Приплыву и разморозим, кстати, вот тебе вода.
Чтоб внутри он был красивым, я от страсти трепеща,
внутрь его поставлю пива и копченого леща.

Кран хрипит – какие страсти, это все же не конец,
Есть на то Данила-мастер, хоть и лодырь он, но спец.
В этом месте, вот напасть ведь, хрясть и треснуло весло,
и мой плотик и меня с ним в море черное снесло.

И теперь я весь в печали здеся, в Турции сижу,
Тут полным-полно турчанок, но на них я не гляжу.
что мне делать, я не знаю и с веслом полно хлопот,
я вернусь к тебе, родная, лишь заклею плотик. Вот.