НьюЙоркщина

От Москвы и до Нью-Йорка
С полусуток перелёта.
Сел к окну, задвинул шторку…
Вся надежда на пилота.

Небольшой антракт в Париже,
Аэробуса замена.
США заметно ближе,
За Атлантикой налево.

Приземленье в ДжиЭфКее,
На таможне ряд вопросов –
Второй первого глупее,
Во покой америкосов.

Друг встречает, трансферует
На Манхеттен к Централ Парку.
Кар кондишеном балУет -
В «джунглях» нынче слишком жарко.

Про хвалёные дороги
Умолчать уместней было б.
Ведь местами так убоги,
Впору ездить на кобылах.


Первый день. Скорей на пляжик.
Брайтон-Бич (Одесса-мама).
Созерцанье мощных ляжек.
Над заливом шар с рекламой.

А над улицей самою
Поезда метро трясутся.
Запах кое-где помоев.
Слайсы сала продаются.

Диннер в Брайтонской кафешке.
Вкусно, сытно, всё по-русски.
Судачок, компот, пельмешки…
«Лёша, бойтесь перегрузки!»


День второй. Прогулка в парке, -
Бегунов несметно войско.
Ни бутылки, ни сигарки…
Возникает беспокойство.

Белки, птицы и еноты
Бродят прямо по дорожкам.
Велосипедистов роты.
С черепахами прудёшко.

На Вест-Сайде с парком рядом
Дом стоит Дакота Билдинг.
Задержусь кручинным взглядом.
Слева самобытный митинг.

Метрах в ста кружок «Имэйджн».
На скамейках масса Джонов
Сотворяют некий сэйшн
Из гитарных перезвонов.

По Бродвею до Таймс Сквера
Путь неблизкий, но занятный.
Тянутся реклам химеры –
Абсолютны, экспонатны.

Что в «Чикаго» за актриса?
Ба! Киркоров на «витрине».
Потускнел портрет нарцисса,
Вон пятно посередине.

И в обратку не горюя,
Обогнув Сорок Вторую,
Молодецки марширую
Вдоль по Пятой Авеню я.


Третий день экскурсионный.
С нами видный толкователь,
Чичероне лет преклонных
Миша Голер – гид-писатель.


На четвёртый день и пятый
Гранд-вояж на Ниагару,
Что бурлит вблизи Канады,
Низвергаясь утигАрдом.

Там в плащи нас наряжают,
Загружают в пароходик,
И в пучину направляют
В жерло к матери-природе.

Тучи брызг, бликует зренье,
Тяжкий грохот водопада.
Многотонных вод сверженье.
Сочной радуги громада.

В междуречье дальше бродим,
Сверху прямо пред обрывом.
Острова Сестёр находим
Трёх несчастных, склонных к «срывам».

Так индейцы излагают
Миф жестокий и зловещий:
Ниагара-Бог страдает
От навязчивых трёх женщин.

Влюблены и приставучи:
«Рассуди по-человечьи!»
Собирает их он в кучу
Да отводит в междуречье.

«Гляньте, дамы, на стремнине
Есть три острова неважных.
Хоть поток здесь и пучИнен,
Посетите-ка вы каждый».

Дева первая разделась,
Ножкой щупает водичку.
От азарта раскраснелась,
Нервно дёргает косички…

Сквозь пороги, буераки
Тело гибкое стремится.
И за остров цвета хаки
Удаётся зацепиться.

Но коварная речушка
Не позволит путь продолжить.
И несёт уже девчушку,
Дабы в бездне уничтожить.

В свой черёд другой сестрице
Посчастливилось воскликнуть.
Шанс даёт река-убийца
ПАры островов достигнуть.

А оставшейся наяде,
Как несложно догадаться,
До последнего в каскаде
Улыбнулося добраться.

Но, едва она коснулась
Тверди нежною рукою,
Сорвалась и прочь метнулась
В пропасть к вечному покою...

Но вернёмся в наше время.
Вечер пал над берегами.
Ниагарского ярема
Режут вдоль прожекторами.

Величавая картина.
Свет играет с водопадом,
Чередуясь и морщиня,
Развлекая маскарадом.

Сбоку зрелище для чутких
Любопытных юмористов, -
В двух шагах на крепких путах
Цеппелин парит с туристом.


Всё. Наутро выезжаем.
Шум воды всё дальше, тише.
Взором крыши провожаем
Ниагары Фоллс домишек.

Едем. Солнце, день погожий.
В стороне деревня в трансе
Этих самых краснокожих
Коренных американцев.

По статистике теперь их
По стране лишь полпроцента.
Но живут не в суеверьях,
А торговлей без наценки.


Катим. Гид авторитетен.
Время мчится с интересом.
Выгружают нас в Манхеттен,
Подвергая мелким стрессам.

Он, Манхеттен-то, нахвален –
Авеню, Уолл-Стрит и парки.
Но ведь тут, простите, Гарлем…
Обезьянник в зоопарке!

Стиль одежды мешковатый.
Смотрят, скалятся, минуют.
Настроенье «шоколады»
Откровенно маскируют.

Мы стоим, глазами водим
В ожидании атаки.
Ничего не происходит,
А кругом снуют макаки.

Нам потом уж объяснили,
Времена переменились,
Дали волю всякой гнили.
Негры своего добились.

И теперь живут, не тужат
На пособия от белых.
Да наркобаронам служат –
Упыри в руках «умелых».

Будут днём они, понятно,
Белозубо улыбаться.
Но не столь благоприятно
В Гарлем ночью вам соваться.

Да и днём-то, коль во взгляде
«Уголёк» расизм узреет,
Побежит к большому дяде,
Чей удел – карать злодеев.

А вот шмотки в здешних шопах
Стоимостью много ниже.
На бейсболках и салопах
Распродажи-сэйлы вижу.

Наконец-то, подъезжает
К нам товарища машина,
Интуристов изымает
Из пространства гуталина.


Вечер. Дома иностранцы.
Разносолы, чудный ужин.
Вызываюсь стать посланцем…
В смысле, крепкий градус нужен.

И Парк-Авеню минуя,
Мэдиссон и Лекс пройду я,
Впечатленья маринуя,
С Пятой к Третьей, ханку чуя.

Дело в том, что супермаркет,
Расположенный под боком,
Не продаст вина и чарки,
Хоть стучи о кафель кОком.

Специальный магазинчик
Есть для этого в Нью-Йорке.
Там беру я свой гостинчик -
Славный плюс к родной икорке.


Дале день у нас музейный.
Тут словами выдать сложно,
Но размах первостатейный
(А пройти задаром можно).

МетропОлитен Ист-Сайда,
Нэйчрал Хистори на Весте.
Мало времени. Досада!
Возвращаемся в «поместье».

Тут внезапно потемнело.
Каплей дождь людей пощупал.
Прокатился гром и смело
Разорвал небесный купол.

В Парке вымокли изрядно
Мы, и камера, и фото.
Обтекают безотрадно
И спортсмены, и еноты.


Утром глядь! Асфальт не зАлит.
Вмиг съедаем бутерброды.
И на Либерти на Айленд
В гости к Статуе Свободы.

Прямо с Бэттери причала
По заливу отплываем.
С парохода для начала
Всё на камеру снимаем.

До гигантского охОчи
Смотрим с воодушевленьем.
Маленький земли кусочек
С колоссальнейшим значеньем.

Выбираемся на берег.
Ходим, головы задравши.
Памятник в Свободу Вере,
Ножкой узы разорвавший.

Под сто метров высотою
Над землёй фигура встала.
Поделить метраж надвОе -
То размеры пьедестала.

От французского народа
В знак любви, добра и веры,
Чтоб доступны были входы,
Чтобы рушились барьеры,
Колосс данный был к столетью
Декларации дарован.
Таганрогской, кстати, медью
Он всецело облицован.

Бартольди и Густав Эйфель
(Что потом построил башню)
Символ этот в долгом шлейфе
Сотворяли не тиражный.

А натурой послужила
(Впрочем, истина туманна)
Та, что к жизни зародила
Бартольди. Ну, то есть, мама.

То ж, на чём сама Свобода
Установлена поныне,
Это местного народа
Самодельная святыня.

Ощущалась недохватка
Средств к постройке монумента.
За покрытье недостатка
Взялись оба континента.

А газетный босс ПулИтцер
Так решил вопрос финансов, -
Он то с гневом, то с ехидцей
Осуждал американцев.

«Дайте денег! - призывал он
На страницах «Уорлд» изданья, -
Киньте доллар. Лучше налом.
И останетесь в преданьях».

И пока Мадам французы
У себя сооружали,
Тоже деньги собирали,
Доставляли в виде груза,
С пьедесталом совмещали,
Скурпулёзно составляли,
Долго, чинно открывали,
Лет на десять к юбилею,
Безнадёжно опоздали.

Но кому теперь уж дело,
Что Свобода опоздала.
Я смотрю на гавань смело
От свободного причала.

По дороге в путь обратный
Посещаем Эллис Айленд.
Эмигрантский невозвратный
Остров Слёз до слёз печалит.


Вновь ступаем на Манхеттен,
И, пройдя немного влево,
Видим, бык стоит, приметен
Тем, что между ног под чревом.

Ох, уж как «они» блистают.
Рядом шумные китайцы,
За рога быка хватают.
Китаянки – лишь за яйца.

Снова друг в автомобиле
Нас оттуда забирает,
И к мостам Нью Йоркским мили
Через пробки набирает.

Мост на Бруклин, для примера,
Возмутительно прекрасен.
Но для потерявших веру
Суицидом был опасен.

Гигантизмом удивляет.
В позапрошлом веке строен,
А стоит и не вихляет,
Двухэтажен, небоскрёбен.

На одном метро в активе,
Сверху кары, пешеходы.
И несёт внизу Ист-Ривер
Воды к Статуе Свободы.

Едем, катим на Ниссане.
А вокруг мелькают бриджи
Подъезжаем к Верозанне.
Пара фоток для престижа.

Элегантно перекинут
Тонкой ниткой подвесною.
Знаменитый мост воздвигнут
Над Гудзонскою волною.


Утром снова в путь-дорогу.
Наша цель – Сады Дюпона,
Лонг Вуд Гарден. И ей-Богу,
Сил у нас, как у бизонов!

На дороге Кантри-Баффет.
Подкрепится нужно срочно.
Денег сильно не убавит,
А вот вес прибавит точно.

При таком-то изобильи
За семь долларов с полтиной
Ясно, негров тут засилье.
Каждый с чавкающей миной.

Лица их лоснятся пОтом,
Жир стекает на тарелки.
Словно туши бегемотов.
Им тарелки явно мЕлки.

Филадельфия по курсу -
Индепендес Холл, Бен Франклин…
Там не спикали турусы,
Там свободу выбирали.

Едем дальше. Дождь и пробки.
Кое-где прям наводненье.
Трассы зАлило и тропки.
Затянулось продвиженье.

Всё ж природа благосклонна, -
Хоть и хмуро, уж без влаги.
Пенсильвания огромна,
Но доехали зеваки.

Территория Дюпона –
Государство вдохновений.
В клумбах, на земле, в вазонах,
В галереях тьма растений.

Редких, необычной формы,
Разных стран и континентов.
Срок иных из этой флоры -
Воплощенье рудиментов.

Окончательно стемнело.
Толпы алчущих туристов.
Вдруг музЫка зазвенела,
И фонтан центральный брызнул.

Под классические звуки
В мир иной открылись дверки.
Рвутся ввысь фонтанов руки,
В такт взлетают фейерверки.

От феерии волшебной
Дух захватывает мигом.
И салют преблаголепный
Озаряет наши лики.

Раза три в году бывает
Это сказочное действо,
Когда небо оживает
Над Садами Чародейства.

А ведь сотню лет тому как
Им грозило запустенье.
И Дюпон-магнат не в шутку
Взялся за восстановленье.

Стриг, косил, рыхлил и сеял,
Завозил, кормил, лелеял,
Лепесток к листочку «клеил»…
По сей день жива затея!

После часа представленья
(Того стоила дорога)
Помещаемся в сиденья
И в дороге спим немного.


День последующий пляжный,
Но недолго загорали.
Ветер налетел отважный –
Полчаса песком плевали.


После день у нас высотный.
Чтоб избегнуть самокритик,
Весь измотаный и потный
Лезу на Эмпайр Стэйт Билдинг.

Шутка! Впрочем, в каждой шутке
Только порция сарказма.
Будний день, казалось. Дудки!
Очередь змееобрАзна.

Долго, нудно мы скучаем,
Чередою в кассу стоя,
Да Кинг-Конга изучаем,
Что поблизости построен.

Маленький китайский мальчик,
Обойдя гориллу сбоку,
Ухватил мохнатый пальчик
Со свою размером ногу.

Обезьяна всем на диво,
Явно доброго не мысля,
Заворочалась ворчливо
И над мальчиком нависла.

Вот, что дальше я увидел:
Китайчонок-шалунишка
Вмиг повис на чьём-то гиде,
Оросив тому бельишко.

Под личиной, знамо дело,
Человек скрывался просто
Артистичный да умелый
И недюжинного роста.

Сквозь кордоны и проверки
Просочились. В переходе
ГомонЯт пенсионерки -
Ищут свой билетик вроде…

В коридорах нету шири.
Сверху трубы, стыки, тросы.
То ли мельче люди были
В тридцать третьем, то ль запросы.

Поднимаемся на лифте
Быстроходном в поднебесье.
Открывается на Сити
Вид такой, что просто песня!

Трампа Билдинг, да и Крайслер -
Здания, что снизу мнились
Высоты одной с Эмпайром,
Много ниже очутились.

Четырёхсот боле метров
Он вознёсся над Нью-Йорком,
Непоколебимый ветром
В понимании широком.

Улицы таксомоторов
Мириадами желтеют.
Всюду, где хватает взоров,
Смог туманится, густеет.

Крыши Яблока Большого
Сплошь в цистернах и бочонках.
А в джакузи делового
Мужика видать с девчонкой.

Всё заснято беспристрастно.
Обозренье завершаем,
К сувенирам безучастны.
Майна, други! Опускаем.


Наступает день последний,
Сувенирно-магазинный.
Прыгаем в Сабвей соседний,
Недостаточно глубинный.

Да. Метро проходит рядом.
Его чуешь с под решёток.
Юбка, помнишь, приподнята
Мэрилин Монро на фото?

На платформах зной, парнАя,
Станций неоригинальность.
И во всём сквозит простая
Вечная функциональность.

Правда, стОит погрузиться
В поезд, плавно подкативший,
Наслаждение на лицах, -
Там работает кондишен.

На плакатиках, наклейках
Колледжей монументальность.
Цвет Нью-Йорка на скамейках –
МногоКТОнациональность.


Вольный образ поведенья
Во всём городе заметен -
Любишь танцы или пенье,
Пой в общественном клозете.

Станцевал на перекрёстке,
Сел поесть на тротуаре.
На дороге встретил тёзку –
Спели хором на бульваре.

Коль устал бродить в музее,
Для примера, не тушуйся,
Ляг на лавку под Персеем.
Хочешь в ботах, хошь разуйся.

Закупаем сувениры:
Кружки, статуи, магниты,
Майки, шорты и «мундиры»,
Для детишек реквизиты.


День отъезда. Вновь заторы.
Из окна автомобиля
Я гляжу на этот город
Суеты различных стилей.

Женщин, кстати, тут красивых
Штуки три от силы будет.
Видно, все, кто из смазливых,
Обитают в Голливуде.

Зато жилистых, мордатых,
Грузных и мужеподобных
Белых, чёрных и мулаток,
Как в грязи личин микробных.

И такое ощущенье,
Что мужское им вниманье
Нечто вроде извращенья,
Пережитка воспитанья.

Вот она проснулась утром,
Ноги сунула в кроссовки.
Позабыв помаду, пудру,
Выливается в массовку.


Ну да ладно. Из Нью-Джерси,
Либерти аэропОрта
Мы стартуем в поднебесье,
Помахав рукою фьордам.

Горы ярких впечатлений,
Знаний, чувств и откровений,
Фото-видеотворений
Мчим домой делить со всеми.

С благодарностью отдельной
За насыщенность побывки
Плодотворной двухнедельной,
За всё в целом и отрывки,
За опеку и заботу,
Бескорыстную добрОту,
Положительную ноту
(Вот опять в Нью-Йорк охота!)
Другам нашим Сухачёвым
Бесконечное СЕНК Ю…


Июль 2006 г.