Рассказ первый

Рассказ первый.
Два родоначальника семьи рядом с Петром Первым.
Наш любознательный царь сам любил ездить за границу поучиться «уму-разуму» и приглашал иноземных специалистов поработать в Россию. Так на нашем «генеалогическом» дереве у истоков нашего рода оказались в непосредственной близости от Петра Первого личный врач семьи Петра Карл Фрейнганг и «правая рука» Петра Первого вице адмирал молодого русского флота Сиверс, рекомендованный Петру датским посланником. От Карла Фрейганга генеалогическое дерево нашей семьи получило академика Русской академии наук Фрейганга и двух адмиралов русского флота. Дочь контр-адмирала Фрейганга стала прабабушкой моего мужа, уже Никольского Алексея Михайловича, сына одного из первых военных лётчиков России. Вместе с своим братом Сергеем Михайловичем они активно участвовали не только в создании военной русской авиации, но и использования первых эскадрилий в первой войне России. И.И. Сикорский был главным специалистом
и организатором в этом деле . По состоянию здоровья Алексей Михайлович не смог стать авиатором. Но как талантливый учёный материаловед авиационных материалов сделал заметный вклад в эту область материаловедения.
 Другая ветвь генеалогического дерева от вице-адмирала Сиверса имела мужское разветвление и женское. Дочери Сиверса выходили замуж за русских помещиков Скоттов, когда-то давно переселившихся их Шотландии в Россию. Таким образом, две ветви генеалогического дерева нашей семьи «прошли» через всю Россию до Камчатки, где один из Фрейгангов был консультантом местного губернатора. Жена полковника в отставке Никольского Николая Петровича Анна Фрейганг-Скотт- Копьёва объединила в себе столь сложное сочетание различных национальностей талантливых людей
 Сохранилась интересная история о том времени, когда русские молодые дворянки во времена репрессий царской власти против декабристского движения стремились быть рядом со своими любимыми мужчинами, которых царь отправил в сибирскую ссылку на долгие тридцать лет. Одна из сестёр Копьёвых просила быть сватом бывшего директора Лицея Энгельгарда. Она хотела предложить себя в жёны активному деятелю декабристского движения, другу Пушкина, Пущину Ивану Ивановичу. Он также находился в ссылке в Сибири, в Тобольске. Как следует из «Записок» о Пушкине и писем Пущина, прототипом Евгения Онегина в одноимённом романе Пушкина был его давний лицеистский друг Иван Пущин. Прототипом литературного образа Татьяны Лариной была Надежда Апухтина, романтическая молодая женщина, всю жизнь любившая Ивана Пущина. Помните, как в романе: «Я другому отдана и буду век ему верна». Но сердце Татьяны-Надежды Апухтиной осталось верной своей первой и единственной любви. Помните арию Гремина – «толстого Генерала». В Опере он пел: «Любви все возрасты покорны». Это был в жизни Фонвизин давний друг Пушкина. Как всё перепуталось – где литературные герои и где настоящая любящая женщина Надежда Апухтина, писавшая нежные письма Ивану Пущина, называя его : «Ты мой Онегин» Она с мужем – декабристом тоже оказалась в Сибирской ссылке, в городе Тобольске,
где отбывал наказание и её первая девичья любовь, как она называла его «мой Онегин».
Она упросила Мужа, чтобы он пригласил его на правах старой дружбы «столоваться» в их доме. Своего дома у него не было. Если не считать каземата, где он прожил десять лет. Нежные письма влюблённых друг другу передавала старенькая няня Надежды.
И только после смерти мужа влюблённые могли венчаться в Петербурге, в своих родных местах. По восхождении на престол Александра Второго всех ссыльных декабристов «простили» и они вернулись домой. А предложенную «руку и сердце» нашей родственницы Копьёвой Ольги Иван Иваныч Пущен деликатно не принял, объясняя это тем, что не хочет «губить» юное создание рядом с собой в ссылке. Теперь понятно нам, читателям та истинная причина, почему Онегин отказал Татьяне Лариной.
Даже своему другу Пушкину Иван Иваныч не мог признаться, кем он в самом деле был
в декабристском движении Ведь если бы не мощный покровитель-родственник Генерал при дворе Николая Первого, его как руководителя декабристского движения, ожидала страшная расплата. Муж его старшей сестры заступился за Ивана.
 Таким образом, наше генеалогическое дерево не получило декабриста Ивана Пущина.
Время мы не выбираем. И все живущие в это время как бы соучастники этого времени.