Королевский шут

«По воле Господа, что сотворил наш мир,
На небо солнце ежедневно восходило,
И все живое с радостью к нему спешило,
И на цветах роса сверкала как сапфир», –
Так начиналась очень много лет до нас
Написанная мальчиком простым поэма,
И люди ею восхищались бы сейчас,
Коль не постигла б участь страшная поэта...

Тот мальчик с детства был шутом при короле,
Родителей своих он никогда не видел,
Но слуги все его любили при дворе,
И только Бог шута здоровием обидел –
От травмы родовой он стал глухонемым,
Его всегда совенком звали забияки,
И хоть он предан был желаниям иным,
Играл отлично роль паяца и кривляки.
А по ночам при свечке он стихи писал
И тайно думал об известности народной,
Но хитрая судьба всегда таит обман –
Он стал шутом, чтоб смерти избежать голодной.
И честно отрабатывал свой скудный хлеб,
Всегда хорошей был потехой для придворных.
Однажды сам король сказал любимцу вслед:
«Не видел я еще шутов ему подобных...»

Король был старый и уставший человек,
Который очень мягко правил государством.
Не торопясь он доживал свой длинный век
И в крепкой дружбе был с любым соседним царством.
Хотя не всем хотелось мира без войны –
У короля жил брат в чужих краях, в изгнаньи,
За тайный заговор был выгнан из страны
И чудом избежал иного наказанья.
Но королю завидовать не перестал,
Желая его скорой смерти больше злата,
Чтоб к радости великой всех, как он считал,
Спокойно по наследству сесть на место брата.
И злобу затаив за причиненный стыд,
Он ждал возможности свой замысел исполнить,
И хоть обратный путь был для него закрыт,
Шанс вскоре предоставился обиды вспомнить...

Все шло размеренной спокойной чередой,
Страна не знала бед и никакой печали,
Но вскоре жизнь народа стала непростой –
К чему-то важному готовиться все стали.
Ведь приближался день рожденья короля,
А значит – праздник, угощенье и гулянья.
Работа стихла, словно вымерли поля,
Никто не опасался больше наказанья.
Ко всем владыкам близлежащих королевств
Отправились гонцы с почетным приглашеньем,
И даже брату короля из дальних мест
Позволили в страну вернуться за прощеньем...

И наконец-то долгожданный день настал!
Вся площадь у дворца была полна народа,
Король с балкона всем приветствие послал,
Хоть по утру была дождливая погода.
Но допоздна на улицах шел карнавал,
А стены всех домов украсили цветами
И каждый веселился, пел и танцевал,
И все на радостях друг друга обнимали.
А во дворце был дан великолепный бал,
От приглашения никто не отказался,
И для гостей украшен был огромный зал,
И вряд ли недовольным кто-нибудь остался.
Устав от всех, король ушел передохнуть,
Велев охрану всю из комнаты отправить,
Но перед тем, как лечь и чуточку вздремнуть,
Любимого шута с собою приказал оставить.
И только лишь они осталися вдвоем,
Как дверь открылась – брат-изгнанник на пороге.
«А вот и тот, кто опоздал на наш прием, –
Король сказал. – Садись же, отдохни с дороги.»
Брат подошел и крепко короля обнял:
«Ну нет, давай все делать будем по порядку».
А сам из рукава достал стальной кинжал
И в спину королю вонзил по рукоятку...

Как гром средь ясного безоблачного дня,
Как жуткий сон, в который и поверить страшно,
Всех поразила весть о смерти короля,
И каждый говорил: «О, Боже, как ужасно!»
Брат короля в убийстве обвинил шута
И выглядел все время просто безутешным,
А люди ждали с нетерпением суда,
Который обещал быть очень интересным.
И вот огромный зал наполнился людьми,
За окнами виднелись траурные флаги
И толпы тех, кто внутрь не сумел пройти,
И ссора у дверей чуть не дошла до драки.
На Библии поклявшись правду говорить,
Брат короля, один свидетель преступленья,
Дав показания, стал у суда просить
Убийцу короля казнить без сожаленья.
Судья, не долго думав, вынес приговор:
«Признать шута виновным в страшном злодеяньи.
Быть может, смерть ему поможет смыть позор,
А на земле ему не будет оправданья».
И приговор судьи скрепили сургучом,
А казнь назначили на следующее утро,
И хоть бы кто-нибудь пожал в ответ плечом,
Но согласились все, назвав решенье мудрым.

На следующий день, лишь посветлел восток,
Сон жителей был прерван неприятным стуком –
На главной площади рос быстро эшафот,
И первые зеваки уж собирались кругом.
А в этот час в темницу башни городской,
Где находился шут, вошли степенно двое –
Злой надзиратель и священник пожилой,
Что нес в руке своей писание святое.
Он молвил: «Сын мой! Перед Богом и людьми
Ты сильно виноват, и нет тебе прощенья.
Но если ты раскаешься от всей души,
То я молиться буду о твоем спасеньи».
А надзиратель лишь сказал ему в ответ:
«Не тратьте время зря, отец, ведь он не слышит»,
И тот из мрака башни поспешил на свет,
Подумав только: «Чем здесь эти люди дышат?»
Тем временем толпа на площади росла.
Тогда без зрелищ мир бессмысленным казался.
И вот: «Ведут, ведут!» – весть молнией прошла,
И люд простой взволнованно вперед подался.
И вот приговоренный вышел на помост,
Глашатай зачитал решение народу,
А рядом с ним палач стоял во весь свой рост,
Отлично знающий давно свою работу.
Он молча подошел к склоненному шуту
И медленно поднял тяжелую секиру,
А через миг все ахнули в любом ряду
И отвернулись, видя страшную картину.
Убийцу короля за тяжкие грехи
Похоронили за кладбищенской оградой,
И на могиле вскоре выросли цветы
Прекрасней отблеска зари пурпурно-алой...

Пусть не известно, так ли уж правдив сюжет,
А может, это кто-то выдумал нарочно.
Нам, видимо, не суждено узнать ответ,
Но за одно лишь можно поручится точно –
По воле Господа, что сотворил наш мир,
На небо солнце ежедневно восходило,
И все живое с радостью к нему спешило,
И на цветах роса сверкала как сапфир...