Правда одной ночи

Ночью
Свет в твоих глазах - тьма,
Речь в твоих устах – тьма,
Отсутствие ритма в сердцах – тьма,
Очищение от греха в слезах – свет!
Алый цветок в волосах – боль,
Черная нить в судьбах - боль,
Смысл в этих играх – боль,
Сердце в твоих руках – любовь!
В солнечных лучах – смерть,
Остановившаяся кровь в венах – смерть,
В нежных твоих словах – смерть,
В крепких твоих объятьях – жизнь!
В острых твоих чертах – кровь,
В холодных твоих поцелуях – кровь,
В сердечных твоих мирах – кровь,
Вечность в твоих делах – слезы!

Темнеет… Или лучше сказать смеркалось? Да, нет, уже давно темно… А может и не давно… Сколько я сижу здесь? Кажется, что целую жизнь… А может так оно и есть? Может я всю свою жизнь просто сижу тут? Или, может, я живу только тогда, когда я сижу здесь? А, может, я пришла сюда несколько мгновений тому назад? Не знаю… Какая глубокая синева. У меня не хватает ни слов ни сил для восхищения потрясающей гармонией природы, пусть и искусственной природы… Город выглядит синим, не режущим глаз, а мягкой, податливой, глубокой, заволакивающей синевой… Потрясающий цвет… И окна, желтые окна, желтая луна и желтые звезды. Всё это выглядит желтым, не противно ярким, как солнце… Они не раскаляются до белизны, они тоже мягкие, теплые, живые огонёчки… Такими желтыми бывают только вылупившиеся цыплята и одуванчики… Какие цвета…
Я сижу, свесив ноги вниз… Сколько до земли? Метров тридцать, наверное… Или сколько там от крыши тринадцатиэтажки до земли?… Я специально выбрала самое высокое здание в районе – с него всё, как на ладони… Ветер треплет волосы, из-за ограждения от самоубийц в спину мне не дует, и сидеть удобнее… Почти как в кресле, только из кресла ничего подобного не увидишь… На такой высоте ветер, почти незаметный на земле, должен быть сокрушительным, а всё, на что его хватает, это трепать мне волосы. Хотя и это нежелательно, он рушит маскировку, этот черный полощущийся в воздухе флаг может привлечь внимание. До праздных зевак мне никакого дела, да и не много их в двенадцатом часу ночи в спальном микрорайоне… Но вот его внимание они тоже могут привлечь, хотя я, пожалуй, забываю, что у людей далеко не такое зрение, как у меня… Похоже я не по зубам, даже всесильной стихии, ну, что скажешь – монолит… Жаль, что на современных многоэтажках не делают горгулий, химер и прочие фасадные изощрения, как в старину, я бы хорошо вписалась… Иногда я грущу за добрыми старыми временами…
Всё это время мой взгляд ни на йоту не сдвигается с одного пульсирующего квадратика… Всё остальное я вижу только боковым зрением… А может ли быть боковое зрение, если его охват триста шестьдесят градусов? Не знаю, это не суть важно…
Тебе не спится, ты ходишь по своей типовой комнатке, включаешь свет и опять его выключаешь… Это вовсе не мешает мне видеть всё, включая такие мелочи, как то, что у тебя красные глаза от бессонных ночей… Падаешь и валяешься на кровати, включаешь своего жужжащего монстра… Это, конечно, забавно, но похоже, что у всех мне подобных, существует какой-то иррациональный страх перед всеми этими машинами, хотя не могу не оценить их удобства… Мне подобными? Хихикаю, от такого неуместного сравнения, мне подобных не существует, а характеризовать всех ночных тварей одни словом, конечно, полное дилетантство… Я и отсюда вижу, что ты делаешь – проверяешь, нет ли никого, кто бы хотел с тобой пообщаться, их нет – мёртвый сезон… Твоя комната выглядит убого… По левой стене сразу от окна платяной шкаф, в котором верно, как и всегда свалка…к нему прижата старенькая низкая тахта, с ковром над нею, постель на ней смята, тебе уже которую ночь не спиться…. Не я ли тому виной? Твой ночной сторож… остальная часть комнаты тонет в темноте, что бы разглядеть, что там даже мне придется вглядываться, сказывается расстояние в несколько сот метров, хотя я и без этого знаю, что там… По правой стене к окну прилегает рабочий стол, с этим монстром на нём… дальше дверь – выход из твоей персональной клетки… Так что же держит тебя в ней?
Ты открываешь на распашку окно и высовываешься голой грудью на улицу… Я качаю головой – поздней осень это не лучшая идея… Тот же ветре, что мешает мне, трепет твои медовые волосы, как крылья экзотической птицы… Ты опираешься руками о подоконник и закрываешь глаза, запрокинув голову к небу, и подставляя разгоряченное, тебе самому непонятной мукой, тело холодному ветру… Лунные блики играют на светлой коже и серебряном колечке в ухе, ты считаешь, что случайно нашел его, хотя обратить твоё внимание на мой маленький подарок было вовсе не сложно… Иногда я думаю, от чего увлеклась столь элементарным существом, как простой смертный, но сейчас, любуясь игрой теней на твоем лице, я упиваюсь твоей жизнью, твоей законченной, идеальной жизненностью…
Ты захлопываешь окно и хватаешь рубашку, смятую и брошенную на спинку стула несколько часов тому назад…
Я вижу тебя в каждом подъездном окне, пока ты бежишь вниз по этажам, не пользуясь лифтом… Грязь на этих окнах, похожа на вековую, хотя я понимаю, что и самому дому то не больше 30 лет… Эти окна превращают тебя в тень, скользящую вниз… превращают в подобие существ, куда более близких мне… я отгоняю это сравнение, оно не достойно тебя…
Рассказал ли ты кому-то про то, что уже месяц не спишь ночами, про то, что мучает тебя и непреодолимо тянет на улицу, в холод ночей? Вряд ли, ты же знаешь, что им этого не понять…
Вот и пришло время двигаться… Я двигаюсь по бортику от самоубийц, почему-то мне кажется, что он именно от них, хотя возможно, он для чего-то совсем другого… Я скольжу по планке 5 сантиметров шириной не напрягаясь… Ты внизу, идешь по улицам вдоль домов, по крышам которых иду я…хотя всё как раз наоборот, это я следую за тобой… Ты скользишь, на первом льду, покрывшем дороги, и кутаешься в белый пуховик – слишком легкая одежда, для конца ноября… Белый пуховик, прекрасно отзеркаливающий малейший свет, светло голубые джинсы и белые кроссовки – ты не имеешь ни малейшего понятия о маскировки ночи, и сам, как и многие твои собратья, превращаешь себя в идеальную мишень… Точно так же думает, какая-то мразь в подворотне, к которой ты подойдешь через квартал… Я вижу её гадкие мыслишки, но у неё самой уже нет шансов… Я обгоняю тебя и хоть и на секунду, но с трудом прощаюсь с тобой взглядом… Первую половину высоты многоэтажки, я просто падаю вниз, потом цепляюсь за какой-то карниз, который от этого жалобно скрипит, удивляюсь, как еще не поддался и не остался в руке. Дальше я подобно ящерице, слезаю по дому вниз головой, раскинув руки и ноги, или паук, лишенный большей части своих лапок, более уместное сравнение? Эта мразь даже не успевает вскрикнуть, у меня нет настроения играть, я стремлюсь побыстрее вернуться к своему наблюдению… Но что-то останавливает меня… Я прижимаюсь к стене. Ты проходишь в такой болезненной близости… До тебя почти можно дотронуться… Именно поэтому я всегда наблюдаю из далека… Один раз, днем, я позволила себе затесаться в толпу и столкнуться с тобой на людной улице… Только позже я оценила всю глупость этого поступка… Он только усугубил моё, и без того болезненное положение… И сейчас затаив дыхание, я впитываю столько тебя, сколько могу поглотить и как можно быстрее возвращаюсь на хоть сколько-нибудь безопасную для меня высоту… Я спешу так, будто за мной гонится стая адских гончих…
Теперь мы снова продолжаем нашу прогулку, я позволяю себе слегка покачиваться на ходу, идти вразвалочку, сложить руки в карманы… Ветер приятно холодит и полощет волосы и плащ… Хорошо, что людям не свойственно часто смотреть вверх… Шатаюсь по крышам, как уличая, блохастая кошка… Ухмыляюсь комедии положений…
Мы гуляем еще долго, перед тем, как ты полностью замерз и поспешно вернулся в тепло персональной клетки…
Прогулка тебе не помогла? Ни эта тяга, ни мерзкое ощущение, что за тобой наблюдают, не пропало? Но ты достаточно устал, что бы упасть и сразу заснуть…
Я еще некоторое время сижу на том же месте, откуда всё начиналось…
Легкий толчок ногами от самого краешка крыши…
Мерное хлопанье крыльев в темноте ночи…
Я сижу на карнизе твоего окна… Ты там, внутри теплой типовой комнатушки, от тебя меня отделяет только стекло… Если бы кто-то сейчас был на улице и поднял голову, он бы счел самого себя сумасшедшим…
Некто сидящий нога на ногу на внешнем карнизе окна, на десятом этаже положил руку на стекло…
Если смотреть с моей стороны, то я почти касаюсь тебя, но чувствую под рукой, только холод стекла… Я нежно глажу линии твоей спины… но ощущаю только мертвенную гладкость…

Ты поддашься зову, поддашься мне… Вопрос только в том. Хочу ли я этого…