По теме Интервью с вампиром незабвенной Энн Райс

Луууууииии….
Дьявол….Я дергаюсь, но продолжаю упорно читать, хотя вместо реплик в книге вижу одну фразу "Он пришел… сейчас начнется". Он снова ищет меня. Вернее, знает, где я, но все же издевается, заставляя ежиться в кресле. Своим зовом он мысленно угрожает мне, как будто предостерегая: "Только подумай уйти из комнаты или вообще убежать- тебе не поздоровиться еще больше". Его наглость и моя беспомощность приводят меня в ужас. Завопить "Лестат, оставь меня в покое!",- означает еще больше подзадорить его, навлечь на себя еще один град остроумных насмешек. Остается продолжать притворяться занудой-меланхоликом и радоваться тому, что он не может читать мои мысли. Хотя я себя переоцениваю: по моей перепуганной физиономии он легко определяет степень моей уязвимости.
Вот дверь открывается и я слышу запах его щегольского тонкого одеколона, а также сильный запах крови… Скольких несчастных он убил сегодня? Троих? Пятерых? Мне бы так…. Убивать всех подряд, да еще и развлекаться. Нужно будет как-то сострить: "Мама никогда не учила тебя не играть с едой?". Я опять самонадеян - он скорее всего парирует репликой: "Луи, неужели тебе приятнее наоборот, поучать своих жертв? Должно быть, именно поэтому ты вечно голоден и обижен - у жертв не хватает терпения выслушивать твои нравоучение, они просто умирают…".
Ну и пусть.Я никогда не смогу измениться в его присутствии, ему и этого станет мало. Ему всего мало! Вырезать вместе с Клодией целую семью Шантен за один вечер. Это бедное, многодетное семейство поверило в сказку Лестата о том, что он и Клодия- представители местной благотворительной организации, которая намерена помочь бедствующим семьям. Шантены попотчевали "дорогих гостей" чем могли, врядли заметив, что они даже не притронулись к мятному чаю с лепешками. В тот же вечер пятеро человек были мертвы, а в живых остался только старый дед-маразматик, да и то всего лишь на сутки дольше - Лестат хотел позабавить его бредом полицию, что приехала после вызова соседей, слышавших крики. Далее они и его убили, но просто как прелюдию к еще одному кровавому пиру.
Ну а мне… мне их жалко. Хотя, зачастую мне доводиться разбираться, кого мне жаль больше- себя или их? Вообще-то, себя: никогда не хватает смелости разобраться в своих инстинктах во время охоты , ведь почти постоянно я ловлю себя на мысли о том, что ОН изрядно похохочет своим адски привлекательным смехом, увидев на моей коже ту же голодную бледность.
Он даже не дал мне подумать! "Дружеское" похлопывание его ладони по моей щеке заставляет меня испуганно вздрогнуть. Я, наверное, выгляжу недовольным, хотя я всего лишь в ожидании…его. Его целиком. Сейчас он просто вернулся. Но через мгновенье он начнет мне что-то говорить, постоит несколько секунд перед моим креслом, после чего прекратит сверлить меня ядовитыми "ангельскими" глазами и сядет в такое же сиденье напротив. Далее скрестит кончики пальцев, насмешливо улыбнется, слегка нахмурив колосящиеся брови, обвинит меня в неуважении, в невнимательности, проворчит что-то вроде "Ты снова предаешься пустым философским раздумьям, не слушая меня!"
Я слабо улыбаюсь, найдя себе забаву - сверять его действия со своим планом. Но, как ни странно, ворчание, да и вообще его голоса, не последовало. Он по-прежнему стоял сзади меня. Мне кажется, или он перегнулся через спинку, что бы посмотреть на меня?
Ах нет… Нет, он всего лишь смотрел на циферблат своих дорогих карманных часов с выгравированным именем "Lestat de Lioncourt". Уже надоело, а ведь он знал, что взволнованно повернусь и метну на него выжидательный взгляд, пусть и неосознанно. Он как ни в чем не бывало, закрывает крышку, ловким и элегантным движением отправляет часы в карман и продолжает игнорировать мое присутствие.
Игра в прятки не успевает продолжиться - мы оба услышали открывающиеся дверь, дальше- дробь маленьких ножек, взбегающих вверх по лестнице. Еще мгновенье - дверь распахнулась, на пороге стоит Клодия, тяжело дышит и что-то лепечет о какой-то девушке, похожей на нее. Да, естественно, с приставкой "взрослая". Смертная девушка, которой бы предпочла стать Кли. От девочки веет душистым ароматом сладких ягод, она похожа на куколку, сделанную из сладостей - присыпанные сахарной пудрой губки, ванильные волосы, платье словно полито розовой глазурью. Точно "детка-конфетка", если бы я не знал как жестоко она убивает доверчивых прохожих, что перед смертью гладят "заблудившуюся милашку" по головке. Вампирка торопливо срывает с себя плащик, подбегает ко мне и слаживает миниатюрные ручки на моем колене, точно собираясь исповедоваться. Но нет же, я слышу ее фразу и свой собственный голос, отвечающий на нее:
-Луи, я хочу посмотреть на себя спящую.
-Но ты не та девушка, милая.
-Та - просто деформированная (холодный взгляд на ухмыляющегося Лестата).
- Клодия, не следует так думать. Это бессмысленно и неисправимо, поэтому, - черт, мне так хочется замолчать и прижать ее к себе, но это будет принято за бессилие. - .Поэтому мы закончим эту тему. Ты обещала.
-А ты обещал сделать меня счастливой. ВЫ обещали.
Лестат не поддался на намек Кли и обращается непосредственно ко мне, подходя сзади к золотоволоске:
-Луи, кого твой меланхоличный мозг посоветует мне: пышногрудую кузину Фёрле, или эту девочку… мадемуазель Гийон? У второй очень милый вид сзади.
Клодия сжимает кулачки, лицо ее искажается от злости, она рывком поворачивается к ухмыляющемуся Лестату. Я тяжело вздыхаю - ну сколько можно? Да, мы виноваты, да она теперь не вырастет, но что лучше- умереть от чумы и голода в 5 лет, или жить в роскоши целую вечность. но не расти? Мне, естественно, не понять. На ум приходит усмешка - Лестат неправ, Клодия не кукла - разве куклы умеют жаловаться? Также куклы не умеют убивать и вряд ли имеют клыки. Хотя, признаю - Лестат умеет мастерски поиздеваться над Кли, "ненароком" выпустив фразы о красивых женщинах.
Снова слышу вопли Клодии:
-Я вас ненавижу!
Дальше - глазки. Метающие искры, они скрываются в вихре золотых волос. Клодия убежала к себе в комнату, оставив меня наедине со смехом Лестата.
-Ну, Луи, что ты на это скажешь? Ей явно не терпится убить эту смертную. Из безграничной, отчаянной вампирской зависти… Такая маленькая, но такая глупая…
-Лестат, она не глупа! Что бы делал ты на ее месте?
-Знаешь, уж я бы постарался не оказаться на ее месте. Я не росту. И что? Мне не жалко, что я никогда не буду иметь детей и не стану жалким старикашкой, наподобии моего отца.
-И никогда не узнаешь, что такое любовь, нежная привязанность…
-… а также отчаянье и злоба, которой ты с Клодией страдаешь. Знаешь, Луи, я не буду читать тебе нотации. У тебя самого это здорово выходит. Стал бы ты перед зеркалом, занялся бы самокритикой…
Чувствую себя идиотом. Пора с этим заканчивать. Непроизвольно вспомнилась фраза Клодии: "Луи… Нам пора с ним покончить…Лестат нам больше не нужен.". Этот звонкий, тихий но безгранично жестокий голосок… Я нервно вздыхаю, обращаю глаза в огонь. Не могу покончить даже с собственным отчаяньем, а она желает, что бы я убил Лестата! Ну, конечно, сам виноват… Кли знает, что для нее сам на солнце выйду, не то, что выставлю туда другого. Лично у меня поводов для убийства нет. Кроме того, что я в вечном долгу перед Клодией. Я поступил как трус, мерзавец, негодяй, мне жить самому не следует.. Дьявол, я опять за свое!
Ну вот, нарвался… Я заметил пронзительный взгляд Лестата, чем вызвал заливистый, чуть ли не истерический смех, сопровождающийся фразами:
-Мой нервный друг, тебе пора бы перестать вздрагивать, когда ты думаешь о Клодии… Она кажется тебе безумно привлекательной, верно? Конечно, ведь перед смертными женщинами ты смущаешься.. Вдруг они посчитают твое предложение слишком неприличным? Нет, я себе это представляю…
Лестат подрывается с кресла и начинает расхаживать по комнате, продолжая издеваться надо мной уже в более театрализированой форме:
-Ты подходишь, задыхаешься от страха и спрашиваешь: "Мадемуазель, позвольте я Вас за шейку немного того? ..этого?…укушу, то есть?" Готов поспорить, ты убежишь, даже не дождавшись отве…
Блондин договорить не успел. Точнее, это я ему не позволил. Он упал на пол после удара подсвечника, который настиг его голову, вылетев из моей руки. Странно, но Лестат не успел увернуться… от шока, должно быть. Но мне уже все равно, я подхожу к нему, вдавливаю сапогом в пол:
- Что, Леллио, не ожидал такого, да?
Голубые глаза блондина почти вылезают из орбит, встречаясь с моим, полным ненависти, взглядом.
- Хочешь, я САМ сделаю тебе неприличное предложение? Хотя, твой извращенный мозг ничего не в силах увидать…
-А сердце почувствовать,- :слышу я за своей спиной голос Клодии. Лестат сразу начал брыкаться, уже предчувствуя свою не очень веселую участь…
Вампирка быстро подбегает к Лестату, опускается перед его лицом на колени, берет его голову в свои маленькие ручки и, хищно улыбнувшись, продолжает:
- Отец, ты сделал мое детство незабываемым. Но теперь,- Слащавая улыбочка сползла с румяного лица Кли: Твоя девочка выросла!
Я инстинктивно сильнее вжал Лестата в пол, который только и успел проорать: "Клодия, НЕЕЕТ!!", прежде чем вампирка перерезала ему горло. Я никогда не думал, запланировано ли она носила с собой нож, или же просто незаметно подхватила его с туалетного столика… В тот момент это было неважно. Клодия пронзила шею вампира насквозь, Блондин несколько раз дернулся, после чего его глаза заволокла мертвецкая пленка… Кровь начала медленно течь из глубокой раны… Кли вовсе не выглядела расстроенной, она вытерла слегка испачканные руки о белоснежную рубашку бездыханного Лестата, после чего весело улыбнулась:
-А теперь, Луи… (Клодия подходит ко мне и сладко целует в губы) никто не помешает нам быть вместе… Лестат дернулся. Девочка вздохнула: Ну хотя бы сегодня…
Через полчаса я, держа на коленях свою возлюбленную, сидел возле связанного Лестата и беспечно улыбался. Нежную тишину и наш мерный говор нарушали лишь редкие стоны примотанного к стулу простынями Блондина. Пламя отражалось в хрустальных глазах Клодии, которая впервые за несколько недель так спокойно смотрела на меня. Я с каждой секундой дышал со все большим облегчением. Ни боли, ни волнения в моей темной душе тогда не было. Мы с Кли по очереди придумывали экстравагантные тосты, после чего пили кровь из шеи Лестата, отмечая их. Никто из нас не сомневался, что это "самый гуманный способ убить вампира". Особенно Лестата, хотя гуманности он определенно не заслуживал. Никто не нарушал нашу беседу язвительными комментариями, никого не интересовал "отчет" о моей охоте (как материал для насмешек), никто не тащил меня в эту чертову Оперу, на еще одно представление. Да, Лестат был актером… Он играл всю свою жизнь и нежизнь, однако доигрался без особого триумфа… Занавес опущен, Лелио. Твои гастроли по кукольному миру смертных оборвались. В любом случае, Лестат не хотел встретить старость… даже если считал, что вампиры не стареют. Надо же, я начинаю сам смеяться над ним.. заметил его слабости лишь после того, как он перестал проявлять достоинства. Безусловно, вторых, все же, было больше….
Полностью окунувшись в свои размышления, я слишком поздно заметил пристальный взгляд Клодии. Этот короткий недостаток внимания с моей стороны дал ей время сильнее увериться в своем несчастье, смести вариант быть счастливой навсегда… Конечно, это случилось бы и так, но хотя бы немного позже. И что же я могу сделать? Что с Лестатом, что без него, мы оба были слишком далеки к тому, что бы игнорировать вечные вампирские дилеммы. А он хотя бы давал нам пример их игнорирования. Я взглянул на Лестата- ссохшийся, с посеревшей кожей, уничтоженный своими же созданиями…
-Ты уже жалеешь… (не вопрос, а упрек слышу я от своей дочери) так быстро… Я полагала, что если для осознания неизбежного тебе нужна вечность, то для сознания счастья ты потребуешь мгновений. Вижу, что мгновенья потребовались для раскаянья… Мой любимый Луи, ты неисправим… Испорчен грехом в чистейшем видом, бестелесной правдой, святой истиной Зла, или как там ты называешь то, что с нами происходит?...
- Я не хочу называть это… В итоге это останется такой же неизлечимой болезнью, как и моя неисправимость.
Я улыбаюсь и целую кончики ее холодеющих с каждой секундой пальчиков. Ее тело похоже не заводные часы- после охоты она полна энергии, человеческого тепла и света, но с каждой секундой чужая жизнь уходит из нее, она бледнеет, голос становится низким и томным… В конце она просто уходит и убивает. Это финал, звонок будильника маленьких часиков "Маленькой Смерти", как любил называть Лестат Клодию. Но моя улыбка не растопила того холода в ее глазах, который я заметил тогда… Он не таял ни тогда, ни все последующее годы нашей с ней жизни… Холодная гладь, ничего человеческого. Не небесные глазки счастливого ребенка, не васильковые зрачки умирающего в счастье старика, а ледяные синие сапфиры демона. Иногда мне казалось, что даже, став бы она взрослой, это выражение глаз не исчезло бы… по крайне мере, полностью. Мне трудно выдерживать эту тишину, я как неудавшийся поклонник пытаюсь развеселить ее чем-то, какими-то словами о будущем, просто надеямь, что она перестанет смотреть на меня этим взглядом, полным одновременно и мольбы, и презрения, и разочарования. А как могу смотреть на нее я сам? Лишь с безграничной просьбой о прощении и такой же безграничной любовью…
-Я люблю тебя, Луи… я хочу быть счастлива рядом со мной. Но не нужно пытаться помочь мне… Я только сейчас поняла, как больно ты мне этим делаешь.
И тут же я милая, нежная улыбка… Я не успел даже услышать, как разбилось мое сердце… Больше в тот вечер она не смотрела мне в глаза. А если и смотрела, то с нарочитой радостью, даже молчаливым злорадством.. Я тоже улыбался, но лишь из сознания, что в скором времени ее последняя улыбка растает в прошлом. Прошлом, где были мы трое- я, Клодия, и Лестат.

Через некоторое время, предположительно полностью осушив нашего создателя, мы отправились выбрасывать бездыханное тело в воды Миссисипи, в нескольких милях от города.
По возвращению, когда Клодия с удовлетворенной улыбкой забиралась ко мне в гроб, я услышал ее мурлыкающий голос:
-Луи…это было самое романтичное свидание в моей жизни…
-И последнее!...: услышали мы хриплый голос Лестата, прежде чем крышка гроба с оглушительным стуком захлопнулась…