Нина

Ах, Нина, милая Нина!
С душою такою божественной
и с тройкою славных детей
ты жизнью какой-то неженственной
живёшь на селе без затей.

Ах, Нина, усталая Нина!
Тебе бы надеть платье яркое
и в клубе на танцах цвести.
Да нет, не до клуба... Дояркою
в ночную на ферму идти.

Ах, Нина, бедная Нина!
А где же твой муж благоверный?
Ты как оказалась вдовою?
В бегах он иль в зоне, наверно?
В запое погиб иль в забое?

И тихо ответила Нина,
покрывшись румянцем горячим,
водя по скатёрке рукою:
- Не пил он и был некурящим...
Да вот - ни семьи, ни покою.

Со скорбью продолжила Нина:
- Пришла я женой в дом добротный
при старом застойном режиме.
Но к рынку в момент поворотный
стал муж жлобоват и прижимист.

Смахнула слезу моя Нина:
- К копейке копилась копейка,
душа его ярилась в злости.
Попробуй-ка, в праздник попей-ка!
Попробуй, сходи к кому в гости!

В рыданьях она причитала:
- Зато он с утра и до ночи
занудно гудел насчёт денег.
Куда ж он средь благ своих прочих,
угробив здоровье, их денет?!

Во гневе воскликнула Нина:
- А детям хотя бы гостинец,
обнову купил ли он в праздник?!
Не дом - а какой-то зверинец!
Где зверя не кормят, а дразнят!

В истерике Нина кричала:
- Да я ли детей не рожала
ему, ослеплённая болью?!
Не выдержала и сбежала
с детьми, выбрав вольную волю!

Шептала она в исступлении
перед поцарапанной горкою:
- Да лучше б он деньги транжирил!
Да лучше бы пил в меру горькую!
Уверена! Вместе бы жили!

Забилась в рыданиях Нина,
упала на стол головою,
вдовой при живом ещё муже...
Я вышел с душой чуть живою,
забыв про вино и про ужин.

Ах, Матерь моя! Божья Матерь!
Кормящая в жертву младенца!
Да кто ж в этой жизни заплатит
за то, что ей некуда деться?

Иль будет письмом безответным
под небом осенним, бесцветным?



Москва
7 июня 1999 г.