36

Глаза, выражения жестов и тающих поз…
Смотрят прохожие в окна, пейзажи и лица,
Транспорт шатаясь, бежит между дней.
Нет возможности остановиться,
Полон город одиночеств отдельных людей.

Ты дремлешь, но сон мой, остался с тобой…
Жаркое лето, сменяет прохладный сентябрь,
Пчёлы уж сонно жужжат, над цветной пёстротой.
Медовая женщина спит, видит белый корабль,
А звёздная рысь, уносит её в мир иной.

Не остановить и не остановиться, - ветру,
Но и он замолкает в дрожащем смятенье листвы,
Золотит верхушки дерев заходящее солнце.
Но чего же так ждёте от жизни прелестная Вы?
И молчишь, красноречье, оставив поэтам,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . не про это ль?

А вокруг проносятся тихо и шумно люди,
Тысячи не понятых, не познанных миров,
Порой, среди ошибок и каждодневных сует,
Среди сонма мечтаний, у жизни выборов,

Пусть даже маленькой и странной, - мечты,
Ну, хотя бы одной. Нарушая прописные правила…
Не взирая на то, что прохожие скажут после,
Каждой минуты для этого много, но и минуты мало…

Тысячи одиночеств, закройте глаза на все «если»,
На все «против» и «за», если ваши стремления,
Не приемлют зла, и построены, только на светлом…
Делайте, ошибайтесь, и создавайте в левом - правое.

За летом катится осень, а с осенью дожди и гроза…
Миры отдельных одиночеств, замкнутся тихо,
И будет мерная свеча их светом тусклым догорать,
Но чего же Вы ждёте, ничего так и не пытаясь менять? -

Вплёв свой голос, в печальные, грустные строки,
Так чего же ты, милая? – Стали с годами тени длиннее …
Вот уж звёзды зажглись, отзвук солнца на облаках,
Сны окутают сумрак постылый. Не ленись…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . отгоняя свой страх и сомнения,

Изменяй эту ночь, и взовьются костры... может и очага,
Счастье горя не знает, но даже угли догорают,
Согревая гореньем своим, и смиряя уныния ропот,
Радостью о былом, дни холодной зимы навсегда,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . согревают теплом они,
И уютом своим навсегда наполняют.

И уносит медовую женщину, тихая звёздная рысь в те года,
Где вопросов щемящих и горя, они в этом мире не знали,
И сомненья свои побороли, прорвавшись туда,
Где мечты в небесах, словно свет от звезды разжигали…

А сегодня, тихонько стучится в мой вечер среда,
Суета городов, август тонет в прохладной печали,
Как же долго мы видели знойное лето, без права на боль,
Как же много рвались в небеса, и ужели сей огонь растеряли?

Город, полный отдельных одиночеств.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . - Вот и мне далеко за тридцать...
...Глаза, выражения жестов, вопросы
И ожидания… его прохожих кричат,
Написанные красноречиво на лицах.

Нарицательно… смотрят они, молчаливые,
В окна, пейзажи и отдельные одиночества,
Транспорт шатаясь, бежит между дней столицы.
Нет возможности остановиться,
День, катится и догорает... но не вправо не влево, -
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . не остановиться…

Перевёрнутые миры...
Хорошее, плохое, или совсем... посредственное...
Звёзды эти видны, не как причина...
- Следствие.

Души ценность, в механику звёзд вогнана
Рамками перевёрнутых миров...
Задаешься вопросами. - Кто она,
Эта вечная ночь
. . . . . . . . . . . . . . . В суете приспанных городов.

Вот и я молчу, и на ладонь мне,
Падает перо голубки, – белое,
И чёрное перо – ворона.
Закрыл крылами ворон-брат небо всё…
И тебе и мне, в каждом отдельном миру – неуютно и холодно.