водичка

Где-нибудь в океане прозрачность воды доступна
преломлению света, в раме, в тарелке супа,
но не в стакане. Движение микроба в грамме
не останавливается, и вода, разлитая в Ватикане
такая же, как и та, что вытекает из крана.
Жидкость меняется под действием шарлатана,
но не меняет свой цвет. Рот не ощущает акцент,
и можно обжечься, не важно, урод ты или доцент.

Восемьдесят пять процентов к еде влечением
воде обязаны, с примесью денатурата, чтением
увлекаясь меньше, чем поглощением этой помеси
водорода и кислорода. Пьем безо всякой совести.
Закрывая глаза, наклоняя голову, как Тереза,
к рюмке, делим поровну, с выражением стеклореза,
срезающего пробку с ближайшего к нему торца,
содержимое, как две половинки c одного лица.

Глазом управляет свет - обратнопропорционально,
и бред, вырастающий пирамидально,
осколком, нагромождением кварца в мешке,
монотонно стучащим Зингером, к юшке в горшке
стремится утром. И если твое окно снаружи
такое же, как изнутри, и на месте разлитой лужи
родинка обратилась вверх, изучая стекло,
и больше не вызывает смех, стало быть, рассвело.