Стихи детям, которые знают о Боге

Батый Ирина

Стихи детям,которые знают о Боге и ходят в храм

Сборник стихотворений
Саров, 2006
 
Батый Ирина,

секретарь лит. объединения «Саровские ключи»,
автор 7 поэтических книг,
научный сотрудник Федерального ядерного центра

 
Адреса в Интернет:

почта –
 metrokino@mail.ru

страница лит.объединения – http://user.rol.ru/~ira0099/

страница на Стихи.ру – http://www.stihi.ru/author.html?stih_ss
 
 Ангел вешний

Над Россией ангел вешний
Воскуряет тонкий ладан.
Брызжет щедро свет нездешний.
И душа благому рада.
Нам незримый, всюду сущий
Возжигает свечи ангел.
Благовестит о грядущем.
И весна нам, как Евангелье.

 
Ласточки

Ласточки летают над твоим окном
В голубых просторахтёплым майским днём.
И пока разлита в мире благодать
Будут кувыркатьсяв небе и свистать.
У кого есть сердце,глядя на пичуг,
Умиленьем млеет и точит испуг -
Так недолговечналасточек пора.
Августа прохладагонит со двора.
Пронесётся лето, закружит листва.
Опустеет небо, и душа - пуста.

 
Сокровища

Литургия в храме новом.
Женский хор поёт медово.
Службу правят чинным ходом.
Свечи жгут перед киотом.
Все тут в сборе. Так проси,
Каждый: «Господи, спаси!»
Двери настежь. Люда – море.
Прихожане аж в притворе.
Матушки и детвора
Ждут, когда придет пора –
Ко причастью призовут
И дорогу им дадут.

Бабий шепот, детский гам,
Суета платочков белых.
Жарко, пот по лбу к глазам
У причастников несмелых.
«Вот сокровище больное!» -
Скажет мать, идя к амвону,
На руках неся родное,
И вздохнет подобно стону.
Тут три пальчика скрепив,
Карапуз кладет сам «крест»,
Следом, ручки уложив,
С ложицы причастье ест.


Рождество у Серафима

Храм Христов. Рождественская служба.
Ели. Свечи. Разноцветные лампады.
Так тепло, придя с январской стужи,
Притулиться робко в свод аркады.

Запах праздника. Огни мерцают.
Хвои изумруд из всех углов.
"Днесь рождается..." - отцы восклицают.
Фимиам возносится из слов.

И на всех, молящихся у Бога
В храме в день святого торжества,
На иконе Серафим убогий
Смотрит с умилением отца.
 

Паломники
''Надо тому лапоточки сносить,
кто ко мне в гости идет'', -
говаривал святой Серафим.

Паломники идут в дорогу.
Что пешими хотят найти?
«Свой путь земной, дорогу к Богу
Должны смиренно мы пройти.
Нам не зачтутся километры
В подземке, в поезде, в такси...»
Хоть скажешь ты: «Дожди и ветры...»,
Но не поймут, как не проси.
Сам Серафим молил: «О, Радость!
Гряди ко мне!» Путём тем тесным
Шли без разбору: стар и младость,
Во пустынь к старцу за Небесным...
 

На камне

Вековой сосновый бор стоит,
Ввысь, как свечи, устремляя рост.
Весь, как жертва Богу, чист и прост.
В недрах пустынь старца он таит.
Там живёт монах не для себя,
А, стяжая мирный дух в тиши,
Молится на камне в сей глуши –
«Боже! Тысячи спаси, любя!»
Будь то – ночь и звёзд сиянье,
Или день и пенье вольных птиц,
Всё на камне старец, падши ниц,
Ждёт от Бога подаянье...
 

Маковки

Маковки древнего храма все в Высь
Жаром горят посреди жизни буйства.
Русской молитвой, горячностью чувства
Главки под солнцем как свечи зажглись.

Бьётся любовию сердце Руси
Яркими вспышками главок церквей.
Родина станет святей и светлей,
Вновь возжигая нам свечи сии.


Ксения Петербуржская

Пришла в черёд пора весенняя.
Новят листву деревья на кладбИще.
Толпа людей, святая Ксения,
Опять придёт к тебе на пепелище.

Ты здесь жила, бродила меж оград,
Как птицы ныне, крохи собирая.
Ценила милость выше всех наград,
Милующих молитвой отдаряя.

Немою ночью в диком, чистом поле
Видала в небе ангелов полёты,
Послушных вестников о вышней воле,
И ближним людям вторила её ты.

От мира отрекшись, всех благ его,
Ступала по земле ногой босою.
Раба смиренная Властителя всего
Стремилась в мир иной ты всей душою.

Была людьми гонима, но не злой.
Жестокости и смех, и поношенья,
Чинимые мальчишеской толпой,
Терпела, помня Божии лишенья.

Опять настал день Воскресения.
Живые люди к кладбищу идут,
Чтобы молить тебя, святая Ксения,
И милости любви от Неба ждут.

О чём квакают лягушки

Давным-давно, во времена Адама
Один язык все знали без изъяна
И понимал другого в шуме гама –
Петух, змея, лягушка, обезъяна.

Язык всеобщий был красив, силён.
Был райский мир заклятьям слов подвластен.
Едва ль осталось что от тех времён,
Наш грешный мир немотен и несчастен.

Лопочет сам с собою человек.
Чирикают пичуги меж собою.
Звериный крик нам не понять вовек,
О чём там заунывно волки воют?

О чём вопит, горланит во весь дух.
Да вот, хоть на болотине лягушка?
Как заклинанье повторяет вслух.
Заветное есть слово у квакушки.
 
В грязи и сырости твердит «ква-ква».
Надувшись важно, выпучив глаза.
Старательно выводит «Aqua-..qua»,
А после прыгает за мухой егоза.

Откуда в квакше иностранщина?
Сидит безвылазно она в болоте.
Твердит: «вода!», и не её вина,
Что прочих слов не сохранили в роде.


Когда молчат лягушки

В земле казанского халифа
У стен монастыря «Раифа»
В воде чуднЫе есть лягушки.
Бог запретил – молчат квакушки...

И это чудо с чем в связи?
Да обитатели грязи
Мешали инокам служить,
Нельзя ж чернцам Псалтирь вопить...

И Бог призрел на их беду –
Немые все у квакш в роду.
Стекается люд отовсюду,
Рад поглазеть такому чуду.

Французкие ж безбожники,
Научного поборники,
Везут своих квакш на проверку,
Идею Бога опровергнуть.

Молчат... И это скажет нам,
Что честь Руси монастырям!
И не иссякнут чудеса,
Покуда с нами Небеса!
 

Летнее утро

Когда отступит мгла, забрезжит свет,
Заря окрасит небо в алый цвет,
Тогда по гнёздам пробудятся птицы
И будут солнцу петь хвалу, молиться.
В лесах потянут ветви к свету кроны,
А на лугах раскроются бутоны.
Тут муравей возьмётся за работу,
Там стрекоза закружит без заботы.
Как «третьи петухи» споют тревогу,
Дымком из труб потянет понемногу.
На край села пастух погонит стадо,
В дома заглянет солнце: - «Утро, чадо!»
Бабуля плачет, жалуется Небу,
- «Ах, силы нет в руках, подмогу мне бы...»

 
Свеча

Плачет поминальная свеча.
Теплется, искрится сгоряча,
Аромат струит под образа.

Восковая жаркая слеза
Надломит ей худенькие плечи,
Стройный стан ей покалечит.

Отмеряя жизненные вехи,
Растопит все внешние огрехи
Неизбежно в пламени огня.

Поутихнет вмиг теней возня,
Как потухнет фитилек огарка.
Жизнь прошла: и коротка, и ярка...