соцветия почти живого бога

белая лестница в мой фиолетовый храм…
по лепесткам из блаженно раскрытых ладоней -
голыми пятками шаг, или в саван, иль в сан
превознесённых до лика на хлипкой иконе…
белая ликом, под мрамор антических форм
не маскируясь, но пользуя право подобий –
топчется рядом… а в горле – обманутый ком,
не преуспевший пролиться в словесные дроби…
ангел – не ангел, не дева, но смутная тень –
белая, как молоко не моей поднебесной
в тесной груди, недоступной до степени n
нежных касаний - по коже наркозом неместным…

белая матрица, вихри фрактальных частиц –
снег, и не более; более льда или снега
в жизни привычной, за гранью истёртых границ,
ветхих традиций не видеть с позиции эго
небытия… и не видеть почти ничего -
видимо, нечем покрыть эту карту от Бога…
черным монахом, играющим с вечностью в го -
видеть себя… и тянуться душою к истоку -
к нежным губам безымянной молочной реки,
радужки нежной с оттенками дымчатой грусти;
плавно плести при касании тайны венки
в ложе из белых ладоней забвенного чувства…

тёплые длани под пятками, храм в пустоте –
десять парсеков по каждому вектору света…
тенью живого вживаясь в неведенье стен –
я умираю от этого этим на этом…
и проявляюсь внезапно из «не» или «ни»,
переиначенный клятвою звёздного пепла...
Фениксы парны – и трепетно белая Инь,
и безупречно осознанный Ян фиолета…