Палаточки снесли

Багато поглядів сумлінних та лукавих в день,
Витрішщив очі вперлись розумом в пустеє...
Де дух панує справжній, що омина сумління в ніч,
Та опановує людськую гідність в серці й розум?
Нема його, хіба що кладовищ тенета,
Здіймуть свій мертвий галос до живих...
Писав б для них, но їх не чують серця вуха,
Що спини кожний тиждень знову гнуть, на нових яничар...
Свовілля, з авантюризмом в авангарді здійма свої крила..
Реве "батіг", і вчять для пустощів юначей,
Та рідний став кістляв язик, скрізь суржика лунає сморід,
Де техногенні жернова, вже молодь труть і з хрустом мелють...
Щоб з долі їх пожать жнива... Це все, як є - моя оселя...
Колиска в пам`яті... хіба ж... це прагнули вітчизни діти,
Мої діди, батьки, брати... що не щадили животи,
Життя поклавши за час кращій, для їх онуків та синів...
Як свині, загнані у хлів їх сподівання новим катом...
Сумління в надра поховали... ті скиглють на бариш, мов світ...
Немає вісника до віку, лише в землі моїх батьків,
Лиш ненажерливих катів там зграї прагнуть панувати,
Де вчора був вогонь святий, сьогодні стихлий до розплати...
Де ж правда друже й брате мій?

(Київ, 2006) "Сумлiння в надра поховали... "

***

А в человечьих сердцах - свет,
А в человечьих речах - смысл.
Мысль не зная границ,
Мысль не знает границ…
Где всё называется
своими истинными именами…
своими истинными именами…
своими истинными именами…
Сети аудита не про нас,
Придётся создавать мир техногенный…
Их поводырь - страх, страх,
Который их заставляет это делать.
И это называется, - зло,
И это называется, - смерть,
Все ценности социума этого мира,
Лишь то, что в мгновении, - смерть.
А жизнь, - движение и изменение,
Не падая а воссоздавая… лучшее.
Вы спросите, а разве так… бывает?
Есть и бывает! – А иначе тогда зачем,
Сети аудита и война, стратегия
Нацеленная на завтра, уже не на нас,
На детей. И я называю это зло,
И зло так громко шипит…
Нас, пытаясь резать, как свиней,
И использовать, как козлов…
Волки горды лишь тем,
Что живы, сбиваясь кучно в стаи.
А герои всегда одни, и стай не выбирают.
И их мысль не знает границ,
Их сознание не знает границ…
Где всё называется как есть, -
Своими истинными именами…
Не подменяя смысла понятий,
Чтобы путать миллионы среди лжи.
Только своими именами…
своими истинными именами…
своими истинными именами…
своими истинными именами.

(2006г. В поезде, - "Днепропетровск-Киев")

Многое от того и вливается в пивную жвачную брагу и слепые не видящие будущего глаза, что ценности попраны, теперь они опять, как и не раз в истории "понятия-перевёртышы" и (воля, - вуаля, - воя... тля), а (правда, - да не та, право попрали рвали, с трибун арали, жонгиро-в-а-ли,- да гдеж её взять, правда?)... Вот, а простому человеку ещё тяжелее понять апроксимацию смыслов сегодняшней политики, и он просит, горит, - разъясни, а с экранов плюёт в него гламурно-матерная птица-говорун сладким ядом зомбируя его мозги... страшно, давит всё вас, - да, - ведь так оно и есть, - с пелёнок агрессивное давление на каждого человека, где все в оптике прицела этой цивилизации на мушке, на взводе курка, на готовности спустить спусковой крючок, вырвавшись единицами обесцененных жизней... сначало эта чума расползлась, расширила границы колючей проволоки террора уровняв их с границей СССР, а потом гнойником взорвалась и поползла по всему миру... И врач нащупывает пульс умершего больного, пытаясь найти причину его болезни... и сжимая ему зрачки, выводя диагноз, - Э, батенька-матушка да вы узколобы в жизни... и дальше и дальше плодя пустоту этих стрелок в зрачках, пивных и жующих... спящих на ходу с глупой улыбкой, оторванных от книг и топчущих книжность уходящего века... ---------------------- нет слов, но и их нужно, как ключи, найти и подобрать... выход есть, но не все его нашли... так?

***

Шаги, лифт идёт, отъезжает автобус…
По слякоти, средь фонарей,
Сползается город - усталый прохожий,
К станку проходных, серых дней.
Усталые лица иль сонные может,
В друг-друга с вопросом глядят.
И кружатся шестерни, стрелки и ложе
Луны, как пустынный вокзал.
Грачи выползают и рыщут, как волки,
А волки скребутся в дворцы,
В дворце боровам золотые подруги,
Меняют огонь на ларцы,
А пьяный механик строчит телеграмму,
Про то, какой белый там дом,
потом, завернувши остаток тарани,
Плюёт... и идёт в гастроном.
Шаги, шаги - я знаю, это ближе,
Глотает город и... с слюною на зубах:
Проспекты и дома, рассеянных прохожих,
Сметает и давит в горнах своих - печах.
Фасонные маски, избитые роли,
Любви ожидающих стад,
А глаз, утомлённых иль искренних может,
С надеждой из тел тех глядят.
Бревно в пилораму вставляет рабочий,
Снимает очки и глядит,
Как радио, словно заморская птица,
Что слышало то и трещит.
Элитные леди, фасонные дети,
Живые цветы, с под полы,
На стрельбище, запатентованном этом,
Меняют мечты на рубли.
Шаги, лифт идёт, отъезжает автобус…
По слякоти, средь фонарей,
Сползается город - усталый прохожий,
К станку проходных, серых дней.

(1997г. Киев)

***

Слово, это очень хрупкое нечто, которое не расплескав нужно донести до слуха миллионов с уст единиц... и тогда оно, не расплёсканное по пусту и сберёжённое, вырвется всеобщей эммонацией приспанного негодования, не слепого, но осмысленного... и каждый не станет задаваться вопросами, - Что делать и где эта движущая, способная что-то изменить сила, когда эта сила обнаружится в нас самих, - в людях двигающих шестерни техногенной цивилизации.
С уважением...

Алексей Сикорский   16.08.2006 21:25   •   Заявить о нарушении