Рихард Вазенмиллер

* * *

Август. Вечер. Год пятидесятый.
Полпути прошел двадцатый век.
На пеньке сидит не виноватый,
Но хлебнувший лиха человек.

Бешеного века половинка
По его проехалась судьбе.
Беззаботно он жует травинку,
Оправляет мятое х/б.

Что с того, что, словно Бог, всесилен
Тот, который грозен и усат?!
Беззаботен Рихард Вазенмиллер,
Демобилизованный солдат.

Вспоминать он вовсе не настроен,
Как отца забрали навсегда,
Как потом его и мать с сестрою
Повезли неведомо куда,

Как однажды, с голоду осмелясь,
Он сжевал, украв, капустный лист,
Как дразнили в школе «немец-перец»
И еще, как водится, «фашист».

Что тужить! В судьбе своей не волен,
Он не сгинул в этой кутерьме.
Жизнью он, пожалуй что, доволен:
Все же на свободе – не в тюрьме.

Все его богатство – гимнастерка,
Да второго срока кирзачи,
Есть в кармане мятая пятерка,
Мелочь там какая-то бренчит.

«Это – на утруску и усушку, -
Шутит он, - спасибо и на том».
На прощанье разопьем чекушку.
Никогда не встретимся потом.

Может, это всё – пустая прихоть,
И в воспоминаньях проку нет.
Почему же помнится мне Рихард
Вот уже шестой десяток лет?

Ясно вижу века серединку,
Как при свете трепетной свечи,
И в зубах зажатую травинку,
И второго срока кирзачи…