Песнь о погибших кораблях

Я в детстве слышал песнь одну
О гордом крейсере "Варяге"
И голубом Андрея стяге,
Который не сломить врагу.
Отец мне рассказал потом,
Как в поединке с грозной силой
За рубежи Отчизны милой
"Варяг" сражался под огнём.
И на пределе высших сил,
Врагами всюду окружённый,
С "Корейцем" в славе единённый,
Врагу не сдался и почил
На дне родного океана.
Не заживёт такая рана
На теле Родины моей,
Взрастившей гордых сыновей.
 . . . . . .
Тому прошло уж 30 лет,
Как слышал я куплеты славы,
Прочёл я о "Варяге" главы
И понял - в песне правды нет.
Всё изменилось одним днём:
"Варяг", которым так гордился,
Покрылся кровью и огнём;
"Кореец" же преобразился -
Отвагой доблестной в бою.
Он, не боясь врагов скопленья,
Разрушил грозную броню -
Японцам показал уменье.
Рассмотрим в нескольких стихах
Дуэль двух кораблей с эскадрой!
И возродим героя Правдой,
Чтобы остался он в веках.
Узнайте, как всё это было...
 . . . . . .
"Варяг"-красавец быстротой своей
Опережал японских кораблей,
Был лидером на океане Тихом,
Сверкал орудиями лихо.
Ещё бы - пороха не ведал,
Не знал, как снасти рвёт снаряд,
Одевши в пламени наряд.
В бою бывать Всевышний нЕ дал.
Однако, не смотря на то,
Слыла отвагою команда:
"Японцы - ерунда! Вот правда:
Оставим только решето
Из неприятеля, какой бы ни был
Числом и силой лютый враг,
К отцам отправит всех "Варяг",
Для этого сюда и прибыл!"
 . . . . . .
И день настал. Пришёл "Кореец".
Беляев точно доложил,
Что: "...атакован нынче был,
Японский нападал эсминец.
От двух торпед пришлось уйти.
Пройдя сквозь строй эскадры целой,
Держа себя с отвагой смелой,
Дал залп, заставив отойти
"Чиоду", грозными стволами.
Японцы струсили пред нами,
И отошёл "Чиоды" борт,
Освободив дорогу в порт."
 . . . . . .
Но капитан "Варяга" Руднев
Сказал: "Объявленной войны
Пока что нет. Вы не правЫ
И вымпелов не поднимать на судне."
 . . . . . .
Уходит ночь, "Варяг" стоит,
Об участи своей не зная.
В пути японцев злая стая,
И небосвод уже горит,
Кровавым пламенем играя
На мачтах, реях корабля.
Беляев говорил не зря,
Войны кровавой ожидая.
К утру пришёл с "Азамы" бот.
Приказ: "Судам покинуть порт
К полудню. Флаг не поднимать.
Уйти к своим и не мешать."
 . . . . . .
"Теперь объявлена война.
Россия далеко отсюда.
Японец близко - вот, Иуда,
Мин накидает нам до дна."
Сказавши так сынам-матросам
Садится Руднев в свой вельбот.
Вдали стоял "нейтралов" флот,
К нему плывёт с одним вопросом:
"Прошу, чтоб Ваши корабли
Нас взяли в окруженье флагов,
"Корейца" и "сынов варягов"
К нейтральным водам отвели."
Ответ последовал корректный:
"Вам мины будут не страшны,
Вы не достигли глубины,
Где мина ходит - враг секретный.
Сопровождать же корабли держав,
Которые в войну вступили,
Не можем," - Руднев, честь отдав,
Ушёл, чтоб боле не судили
О смелости его морской.
Кому не нравится покой?
Уж лучше тихо удалиться,
Чем с сворою японцев биться.
 . . . . . .
Судьба-злодейка не дала
Ни времени и ни удачи.
""Кореец" хуже старой клячи," -
Подумал Руднев: "Вот, беда!"
Меж тем, минуты не теряя,
"Кореец" сбрасывал в порту
Всё то, что множит высоту -
На мачту метятся, стреляя.
Восьмидюймовые стволы
Блестели, грозно подвывая
И этим воем предрекая,
Что скоро лягут на столы
Во всех отсеках лазаретов
Японцев рваные тела,
"Кореец" знал свои дела,
Готовясь в бой без эполетов.
 . . . . . .
"Варяг" же вымпелы поднял,
Решил с врагом сражаться гордо.
"Смотри, японец - злая морда,
Как бы тебя я не подмял!"
Команда грянула: "Виват!", -
Отважной речи командира.
"Варяг" в обличье бомбардира...
"Беляев всё же виноват
В том, что японцы нас прижали.
Зачем стрелял? Торпеды маху дали,
Теперь расплачиваться мне."
Тех слов матросы не слыхали,
Отважный облик наблюдали:
"Наш Руднев - славный командир,
Смотри, как смотрится мундир."
"В бой, как на праздник, молодцы!
Покажем нехристям отвагу,
Не посрамим свою присягу,
Не постыдятся нас отцы!"
Речист был Руднев перед боем.
"Кореец" плёлся позади,
"Варяг"-красавец впереди.
Японцы встретили их строем.
 . . . . . .
Умолк отважный наш певец,
Слетел с него из лавр венец.
Увидев страшную армаду:
""Корейца" ждать!", - отдал команду.
"Кореец" медленно догнал,
"Варяг" - тихонько удалился,
И первый пламенный удар
В постройки палубы вонзился.
Восьмидюймовый, сразу враз.
"К орудьям, братцы! Бей зараз!
Не дай японцам пристреляться,
Мы тоже можем огрызаться!",-
Так Руднев крикнул, и тогда
Покрылась взрывами вода,
Но жаль, что ни один снаряд,
Не мог достать японцев ряд.
 . . . . . .
Восьмидюймовые "Азамы" накрыли
Крейсер не шутя. И снасти рвали
И круша, орудья в шепки разносили.
"Варяг" горел, но пушки били
По глади голубой воды.
 . . . . . .
"Кореец" подходил задами,
Готовя страшные "призы"
Восьмидюймовыми стволами.
"Достали!",- крикнул дальномер.
Снаряд в эсминце разорвался,
Второй, другой... "Один помЕр,
Ушёл на дно, не попращался,"-
Сказал с улыбкой канонир седой,
Восьмидюймовку называя
Своей любимою женой.
"Кореец" в бой вступил неравный.
 . . . . . .
"Варяг" горел, руль - неисправный.
"Уходим в порт чинить рулЯ!"
И крейсер, повернувшись бортом,
Живёт мечтой о встрече с портом,
Японцу боле не суля
Ни смерти, ни великой сечи.
Где смерть и раны - молкнут речи.
Корабль разбит, и грош ему цена,
Гораздо ближе путь до дна,
Чем до обещанной победы.
 . . . . . .
Глупец пророчет только беды,
И не дано ему понять,
Что доблестна в сраженье рать
Не кровью иль костьми героев,
В гробы ушедших от побоев, -
Умением разить врага,
Коли Отчизна дорога.
 . . . . . .
Увидевши отход "Варяга":
"Он весь в огне. Держись, бедняга,
Сейчас "Азаму" мы уймём
И "Такачихо" - разобьём," -
Сказал и залпом подтвердил,
Тех слов надёжное творенье,
Вложил в прицел своё уменье,
"Азаму" в башню поразил -
Восьмидюймовки замолчали
На броненосном корабле.
И "Такачихо" весь в огне,
Да и эсминца потеряли.
""Кореец" многих так погубит,"-
Эскадра! Покидает бой!
Пусть лучше бог её осудит,
Чем ей остаться под водой.
"Кореец", развернув стволы,
Уходит следом за "Варягом",
Чтоб лечь на дно
С "героем" рядом,
Не избежать ему судьбы.
 . . . . . .
"Варяг" уже добрался в порт,
К нему плывёт английский бот,
Чтоб Руднева на борт забрать
И всем героя показать,
Который не ушёл от боя,
Повёл корабль на корабли!
И сделал из себя героя,
Когда японцы отошли.
 . . . . . .
"Не будь орудий в восемь дюймов
На Вашем славном корабле,
Лежать бы Вам сейчас на дне."
И Руднев отвечал, не думав:
"Так их и не было, друзья!
"Кореец" шёл за нами следом,
Он их поподчевал "обедом",
В котором отказать нельзя."
""Кореец"? Это ж канонерка?!
Но как стрелял! Он - молодец!
Кто капитан? Знать не юнец?
За бой - высокая оценка!
Наш наблюдатель проследил
За каждым выстрелом "Корейца".
Да, это доблесть - европейца!
Полсотней выстрелов троих подбил!"
"Позвольте, милый капитан,
Узнать о Вашей перестрелке?"
"Я словно не в своей тарелке,"-
Подумал так, а в слух сказал:
"Мои стрелки не хуже были,
Мы так японца угостили
Своим бушующим огнём,
Что мачты рухнули на нём.
Мы тыщу выстрелов влепили
И... верно многих поразили?..",-
Немой вопрос "повис на нём",-
"Но судно было под огнём,
Всё в племене,.. снаряды выли...
От ран не скрылся ни один!
Шальной снаряд меня сразил!
Но мы ничуть не отступили!"
Замяли этот разговор...
 . . . . . .
"Какие будут Ваши просьбы?"
"Хотел бы Вас просить я... Вот бы...,"-
Он говорил, как будто вор,-
"Хотим уйти под Ваши флаги,
Взорвав родные корабли.
Они нам послужить смогли,
А нам... не занимать отваги!"
""Кореец" тоже разбомблён?"
"Вполне возможно, я не видел,"-
Такой вопрос его обидел,
Остался Руднев уязвлён.
"ДобрО. Людей сюда везите.
Мои вельботы Вы возьмите,
Ведь Ваш "Варяг" лишился их,
Да и "Кореец"?...", - Руднев стих.
Команду с "бывшего" "Варяга"
Грузили долгие часы.
"От взрывов - порваны тросЫ ?!
Какая тут нужна отвага?!"
Кругом виднелись лужи крови,
Вон там рука, а тут - нога.
"Урон от лютого врага,"-
Сказал матрос и сдвинул брови
От боли, ранящей плечо,-
"Но если только разобраться,
Нельзя без умысла сражаться..,"-
Тут Руднев глянул горячо.
 . . . . . .
Команду с лодки-канонерки
На ботах не пришлось снимать.
"Нет раненых! Готовы в бой опять,
Не сбито ни единой щепки!"
 . . . . . .
"Приказано: корабль оставить,
Вложить заряд, фитиль поставить,
"Корейца" в срок... пустить ко дну,
В догонку к "брату" своему."
И побратаются в пучине:
Разбитый вдребезги "Варяг"
И спасшийся от пушек ныне
"Кореец" - доблестный моряк!
Команда плакала украдкой,
Прощаясь с кораблём своим,
Свобода не казалась сладкой.
Уж лучше бы погибнуть им
В атаке на японца злого.
Они готовы снова в бой,
Столкнуться в схватке лобовой...
Приказ - сильней врага любого.
И разлетелся на куски
"Корейца" корпус опустелый.
Беляев - от "убийства" бледный,
Не пОдал Рудневу руки.
 . . . . . .
"Варягу" не достались муки,
Его не стоило взрывать,
Открыли внутренние люки,
Он стал кормою оседать.
И вот, ушёл на дно покойно.
"Храни вас Бог," - сказал спокойно
"Герой", топивший корабли.
Вот так кончаются бои,
Когда бойцов оставит сила.
"Варяга" - гордость погубила,
"Корейца" - горькая судьба,
Дав роль послушного раба.
 . . . . . .
Прошли далёкие года.
"Варяг" - героем стал народным.
Поют: "Погиб непобеждённым,
"Корейца" - спрятала вода..."
 . . . . . .
Когда же будет на Руси
Героем - Землю отстоявший,
Себя - умело защищавший?
Мой Дед погибший, ты прости,
Я не сужу того солдата,
Разорванного на куски,
Чья жизнь зависит от руки,
Что ставит под приказом: "Дата..."
Построить бы погибших так,
Чтоб их живые командиры
Надели "доблести" мундиры
И видели "плоды своих атак".
Когда бездумно посылая
На смерть безропотных сынов,
Не знали численность гробов,
О славе, доблести мечтая.
Курган Малахов, Курская дуга,
Курган Мамаев, Брест и Севастополь,
Панфиловцев отряд и Крюкова акрополь...
Солдат - он СЫН, а не слуга!
Кто убедит старуху мать,
Что сын её погиб за дело:
В бою поспешном - разорвало тело.
"Солдат - он ДОЛЖЕН умирать."
Неужто трудно распознать
В словах заметную замену,
Отбросим "ДОЛЖЕН", а на смену,
Мы скажем: "...МОЖЕТ умирать."
И мёртвых станет меньше рать.
 . . . . . .
В итоге длинного рассказа.
Запомни, повторив два раза:
""Варяг" - пал жертвою в бою,
"Кореец" - Родину спасал свою."
Один стремился показать,
Как можно "гордо умирать",
Другой - уменье применил,
Людей и судно сохранил.
Вот истинный портрет Героя -
"Корейца" бравые сыны
Уменьем, храбростью полны,
Живые возвратились с боя.
Погибших вспомним добрым словом:
"Земля им пухом. Небо - Рай."
В бою не стоит гибнуть хором,
Врага рази и выживай:
Уменьем, храбростью, отвагой,
Любовью к Родине, Присягой
И думами о матери, отце,
Жене и детях, и в конце -
Мечтой о славе и венце!
 8-9 августа 1997 г.