Нереальный, но стих

 Вроде стройки и речей,
 Ниже мнимых губ,
 Пролетал и звонкий воробей,
 Проплывали блики лун.

 Родные глыбы водопадов,
 Вы ставите на робость гнёт,
 Своим противным караваном,
 Он горы все ногами разнесёт.

 Вы ставите на рабские грудины,
 Свои назойливые глыбы,
 Петлями в небо над рутиной,
 Уносите рогатые рубины.

 Мы варим, продаём и жарим,
 А где они потускли?
 Не в щёлке ли бездонного стакана?
 Что было б так по-русски.

 Но крохи ног и пепел снега,
 Уткнули наши сапоги,
 В низы и верх пучин и тлена,
 Что надо б осадить.

 Но я не зря всё это выкавыркивал,
 Не зря ломал все огурцы,
 Потопом нашим и скандивами,
 Я просвистел свои усы.

 И розами я сыпал ноги равнин,
 Затем, чтобы услышать,
 Как бережно читают соловьи,
 Свои пропащие подмышки.

 Чирикают в ответ, но гогот слышен,
 Камней рушимый стук,
 Проносится над ратью с крыши,
 На головы невымытых посуд.

 Пускай пасут нас свысока невежды,
 Мы прём на камни новый свист,
 В сто тысяч раз сильней, чем прежде,
 Он весит, как прозорливый артист.

 Вот гонор не устанет,
 Лететь, лететь, лететь,
 Пускай мы лишь салаги,
 Лежать и в сеть, в Исеть.

 И там уже, на дне реки,
 Взлететь, как встарь,
 Найдя гнилые сундуки,
 Уснуть в свечах.

 Боже, где твои глаза,
 Боже, я богохульник,
 Зачем дарована мечта,
 Что не заводится будильник?