Приключения первобытной девочки Дины Завровой-2

Глава Вторая, в которой читатель опять-таки продолжает знакомиться с бытом первобытных людей, в особенности с духовной его составляющей

Как уже знает читатель, Дина Заврова была маленькой девочкой. Поэтому она развлекала себя сама: рисовала, бегала с Серым Волком наперегонки (правда, это было только один раз), лепила из глины человечков или швырялась грязью в печальную птицу удода. А взрослым жить в далеком-далеком темном лесу было довольно скучно, если не придумывать себе развлечения самому. Потому что те развлечения, которые темный лес поставлял в большом количестве, были, как правило, четвероногие, мохнатые, очень зубастые и развлекаться с ними никого не тянуло. Зато когда в первобытных людях просыпалась буйная, ничем не обузданная первобытная фантазия… Тут уж становилось весело всем. Ну сами посудите, что еще делать? Звери сами плодятся, грибы там, травы тоже растут сами. Только и делов – пошел, поохотился, собирательством позанимался… Вернулся, поел, поспал. Скучно!
И вот однажды Главный Шаман, очнувшись после очередного общения с духами, придумал устроить для всего племени праздник. Вождь Копыто Мамонта в это время отчаянно маялся от безделья и, конечно, согласился. Правда, вождь хотел устроить праздник на Астральной Делянке – тогда, мол, не придется тратиться на еду, питье и развлекательную программу, всем и так будет весело. Но Главный Шаман был категорически против. А поскольку Копыто Мамонта не знал, что значит слово «категорически», ему не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Праздник перенесли на опушку темного леса: отсюда натуры возвышенные могли всласть налюбоваться закатом, а натуры, возвышенные не до такой степени – найти себе удобное прибежище в густых кустах. Листья у кустов были широкие, гладкие и мягкие (что немаловажно для одного дела), а мох и трава под ними – еще более мягкие и прекрасно заглушавшие звуки (что немаловажно для дела совсем другого).
Дина Заврова, конечно, очень обрадовалась празднику. Она разрисовала лицо и руки самыми яркими красками, тщательно выстирала самую лучшую шкуру и свою красноперую шапочку. Так же хлопотали мама и бабушка. Только папа не прихорашивался: во-первых, он полагал, что настоящий мужчина не должен так уж следить за внешностью, а во-вторых, прикидывал, на что можно выменять у Главного Шамана тыкву-другую с облегченным вариантом волшебного зелья. Вариант стандартный хватало здоровья потреблять только Серому Волку, Копыту Мамонта и самому Шаману.
Но не у всех было праздничное настроение. Неподалеку от Дины Завровой жило семейство Крылатой Лосихи. Это была уникальная в своем роде семья: там на охоту ходила мать, а не отец семейства. Лосихой мать прозвали за внушительную габариты и силу, а Крылатой ее льстиво называл супруг, чтобы подчеркнуть неземные грацию и изящество грозной женушки. Мужчина же, по имени Печальное Копье, сидел дома, и изготовлял для соплеменников каменные топоры, копья, скребки для шкур и прочую нужную в хозяйстве мелочь. Что и говорить, жених он был весьма завидный (одних наконечников копий в хозяйстве больше, чем пальцев на руках!), а у Лосихи (тогда еще просто Лосихи) вечно что-нибудь, да ломалось. Поэтому неудивительно, что однажды жену Печального Копья насмерть защекотали усиками гигантские красные муравьи. А зачем ей было привязывать себя конопляными веревками рядом с муравейником – это уж никого не касается. Женщины, они знаете какие непредсказуемые!
И вот как-то незаметно получилось, что в пещеру к Печальному Копью и его доченьке Дротику-С-Веснушками перебралась Лосиха (очень быстро ставшая Крылатой) со своими двумя дочерьми. Дочки эти пошли в мать и удалью, и статью, но были гораздо находчивее: они быстро смекнули, что нефиг ходить на охоту, если папе за какой-нибудь завалящий кремневый топор и так по полкабанчика отваливают. Время, которое мать, реализующая нерастраченную тягу к агрессии, проводила на охоте, они тратили на заигрывание с юношами племени. Очень удивлялись, почему юноши стремительно бледнеют и, бормоча что-то невнятное о срочных делах, стремительно убегают в чащу подальше. Обидевшись же на юношей, они занимались следующим:
А) Сублимировали сексуальную неудовлетворенность посредством нанесения боевой раскраски
Б) Доставали названую сестру Дротик-С-Веснушками
В) Мечтали о прекрасном Могучем Черном Охотнике Верхом На Лысом Мамонте
Г) Доставали сестру
Д) Сплетничали о соплеменницах
Е) Доставали сестру
Ж) Жрали, спали, и делали еще что-то при помощи части тела на букву «Ж»
З) см. пункты Б, Г и Е.
Естественно, предстоящий праздник сестры рассчитывали использовать для поисков Могучего Черного Охотника или хотя бы его бледного подобия. Известно ведь, что юноши, тайком от родителей хлебнув волшебного зелья, становятся куда веселее и храбрее. Значит, кто-то из них мог ночью и не испугаться сестер. А на утро поздно будет! По крайней мере, так рассуждали сестры, завязывая друг на друге роскошные ожерелья из беличьих хвостиков, ароматизированных вытяжкой мускусной крысы.
Вполне возможно, что рассуждали они правильно. Вполне возможно, что кое-кому из юношей волшебное зелье действительно настолько отшибло бы зрение, нюх и прочие органы чувств, что он не успел бы скрыться при приближении дочек Крылатой Лосихи. Было только одно «но» – Дротик-С-Веснушками. Она была… Ну, скажем так, симпатичной девушкой. Не такой, конечно, как Дина Заврова (все-таки Дина – главная героиня этой повести, ей положено быть САМОЙ красивой), но Дина-то была еще маленькая, а Дротик –уже вполне… Вполне. Поэтому на тайном военном совете в составе Лосихи и ее дочек было решено загрузить Дротик-С-Веснушками домашней работой по самое не могу. «Не могу» по первобытным меркам располагалось довольно высоко.
- Что, Дротик, хочешь на праздник? – вкрадчивым басом начала Крылатая Лосиха.
- Ой, и что вы такое говорите, маменька, - застенчиво ответила Дротик-С-Веснушками. – Конечно, хочу!
- А топоры не чищены! Олень не освежеван! Тропинка к роднику заросла! У сестер в шкурах блох больше, чем шерсти! Про набедренные повязки я уж не говорю!
- Там не блохи, - попыталась возразить Дротик.
- Молчать! Блох переловить, гнид передавить, тропинку вымести, топоры вычистить, а этих, которые не блохи – вывести! Хотя нет, это после праздника, - смягчилась Лосиха, вспомнив, что для выведения живущих в набедренных повязках не-блох придется лишить развлечения и ее половозрелых доченек. – Да, и еще там в углу куча хлама завалялась! Убрать!
Догадливый читатель, конечно, уже понял, основой какой сказки послужила эта история. Но, увы, наши современные сказочники (и даже те, что жили во времена наших бабушек и дедушек) имеют плохую привычку все на свете перевирать и превращать суровую правду жизни в какие-то сладенькие сиропные дамские романчики. Ну вот не было, например, у Дюймовочки и принца эльфов никаких крыльев! Не было, и все тут, доказано наукой. Другое дело, что жили первобытные эльфы на маковом поле, а во сне все мы иногда летаем… Вот и Дротику не явилась на помощь никакая крестная фея (тогда ни фей, ни крестных еще попросту не было). И уж подавно ни одна долбленая тыква, в которых Лосиха хранила воду и волшебное зелье, не думала превращаться в карету. Сами посудите: как может тыква превратиться в карету, когда во времена Дины Завровой и колеса-то еще не изобрели?
Так что Дротику пришлось самой с помощью метелки из первобытной елки мести тропинку к роднику, чистить топоры куском шкуры мамонта и изобретать способ выведения блох из вороха шкур. Надо сказать, что блохи были подлинным бичом первобытных модниц: одежду делали из звериных шкур, а на зверях эти маленькие прыгучие создания живут во множестве. И если какой-нибудь дикий кот может поймать блоху зубами где-нибудь подмышкой, а толстокожий мамонт их и вовсе не замечает, то человеку, даже и первобытному, такой гибкости или толстокожести природой не дано. Здраво поразмыслив, Дротик обратилась за советом к Главному Шаману, благо тот по случаю праздника явился с Астральной Делянки в расположение племени. Тем более что самого Шамана никогда не донимали не только дикие пчелы, но также комары, блохи и прочая мелкая живность: во-первых ни одно насекомое в своем уме не будет селиться на Астральной Делянке, а во-вторых, если какое и поселится, то очень быстро уйдет в астрал и тут уж букашке станет не до прыганья, ползанья и кровососанья.
Польщенный вниманием девушки (напомним, что Дротик-С-Веснушками была вполне… вполне) Шаман напряг всю свою мудрость и в конце концов изрек одно единственное слово:
- Дым!
Дротик сперва усомнилась в целесообразности такого метода, но потом рассудила, что худа без добра не бывает: даже если блохи из шкур и не упрыгают, в костер можно выбросить весь скопившийся в пещере мусор. Так, между делом, был изобретен безотказный и до наших дней способ утилизации бытовых отходов.
Итак, перед пещерой был разведен костер (с опушки леса уже доносились звуки начавшегося праздника), в который полетел зеленые листья – для дыма - и всякий хлам – разгрызенные крепкими зубами сестер кости, истлевшие куски шкур, разбитые тыквы, обрывки веревок… Стоп. Помните, из чего плели первобытные люди веревки? Правильно, из конопли. И когда вот этот веревочный дым достиг органов дыхания притаившихся в шкурах в ожидании экзекуции блох… Ой, как сначала блохам стало весело! Ой, а как им потом захотелось кушать! Они же маленькие, у них все процессы происходят быстрее, вот и до стадии, обозначаемой научным термином «на-хавку-пробило» блохи докатились в считанные минуты (хотя часов в те времена тоже еще не изобрели). А кушать было нечего. То есть совершенно нечего жрать было, кроме тех самых шкур, в которых блохи жили. В результате разложенные Дротиком возле костра шкуры растаяли, как по волшебству – и на их месте остались только объевшиеся, отяжелевшие, неспособные прыгать блохи и пропитанные конопляным дымом блошиные яйца. Дротик взяла увесистый камешек, и спокойно, не торопясь, передавила неспособных спастись букашек. А заодно и яйца, и правильно сделала, а то представляете, какие мутанты могли бы из них вылупиться после такой химчистки! Вот теперь можно было и отправляться на праздник. А шкуры… Что шкуры! Крылатая Лосиха ничего не говорила о том, что в процессе изничтожения вредителей шкуры должны остаться в целости и сохранности. Так, по крайней мере, рассуждала также изрядно наглотавшаяся сладковатого дымка Дротик-С-Веснушками.
А на празднике было весело. Мужчины племени, уже не слишком таясь, выменивали у Шамана тыквочки с волшебным зельем на разные вкусности и полезности. Шаман, откушавший Замечательных Грибочков до полуастрального состояния, охотно менялся, не задумываясь над тем, что такую груду мяса ему вовек не съесть, столько шкур не сносить, а до изобретения холодильников и нафталина оставалось еще с десяток тысячелетий. Юноши пели воинственные песни и предлагали девушкам пройти полюбоваться закатом подальше в кусты – оттуда, дескать, совершенно замечательные виды. Девушки упирались, но больше для виду. Дина Заврова со сверстниками просто носилась туда-сюда и весело визжала. Низко бухали тамтамы, чуть повыше вторили им тумтумы, на пронзительной ноте визжали дудки из витых рогов отеллоида ягофобного и сипели, задыхаясь, волынки из легких дездемона синешеего.
Крылатая Лосиха была очень довольна. По примеру Дины ее дочки одели шапочки из перьев птиц. Правда, на каждую девицу не хватило бы и целой попугайской стаи, так что перья пришлось позаимствовать из хвоста страуса, а клювы – чтоб в плепорцию – у крючконосых воронов. Получилось не так красиво, зато наверняка красивее, чем совсем без шапок: главное, рожи не видать. Впрочем, юноши племени, как настоящие охотники, инстинктивно чувствовали исходящую от двух птицеголовых прелестниц опасность, так что пока сестрам не удалось заарканить ни одного.
И тут появилась Дротик. Надо сказать, что она от рождения была довольно скромным ребенком, но тут уж в ней взыграло ретивое. Дым ли от костра тому виной или половое созревание – сказать затрудняемся. Но факт остается фактом: во-первых, по примеру сестер (и Дины, конечно, у Дины вообще в этой повести приоритет почти на все. Ну, разве что кроме волшебного зелья), она украсилась клювастой шапочкой, а во-вторых, чтобы шапочка не падала и не закрывала глаза,, перетянула ее поясом из хвоста пещерного выхухоля. Пояс у Дротика был один, так что шкура теперь постоянно распахивалась и юноши ТАКОЕ могли увидеть!
Юноши, конечно, ЭТО видели не раз: ну кто в юном возрасте ни разу не подглядывал за купающимися девушками? Но одно дело – подглядывать, а другое – когда можно к красавице подойти, пригласить полюбоваться закатом… Нет, сначала позвать прыгать через костер, потом угостить глоточком уворованного у папаши волшебного зелья, а уж потом… В результате образовалась целая очередь. Дротик, польщенная мужским вниманием, не отказывала никому: со всеми попрыгала через костер, просто попрыгала под музыку (танцев-то еще не придумали, вот и приходилось прыгать… Хотя и в наше время, когда танцы давно уже изобретены, многие об этом не знают и продолжают просто прыгать), угостилась глоточком волшебного зелья… потом еще одним… и еще… В общем, Дротику хватило. И когда сын Копыта Мамонта, стройный, белокурый юноша по имени Тарзан-старший (младшего еще не было, но родители резонно полагали, что за этим дело не станет), пригласил ее полюбоваться закатом, Дротик была уже н-на ф-фсе с-согласная. Так они и удалились. Дротика можно было понять: хотя завистники иногда называли сына вождя Тараканом, но нельзя не признать, что юноша он был собой видный, шустрый (за что и заслужил прозвище) замечательно прыгал через костер, а его боевой клич «Шики-чики-чу, не туда-туда!» хотя и не мог сравниться с воплями попугаев, но зато просто-таки магически действовал на слабый пол. Особенно если его не кричать, а вкрадчиво напевать, одновременно совершая круговые движения бедрами.
Лосиха с дочками были в бешенстве. Как! Какая-то кривоклювая (лица Дротика они не разглядели) всех женихов увела! В бешенстве они и удалились в пещеру, где разъярились еще больше, когда выяснилось, что шкур в пещере не осталось и сорвать злобу тоже не на ком, потому что эта веснушчатая дрянь пропала неведомо куда.
Но вернемся к нашей героине. То есть к Дине Завровой, если вы еще помните о ней. Она, как уже говорилось, весело визжала, прыгала через костер, который пониже, в общем, веселилась, как могла. Потом, когда уже стемнело, Дина придумала играть в прятки. Прятаться можно было где угодно – за кострами, под накидкой вышедшего таки в астрал Главного Шамана, а самым худеньким – за дубиной Копыта Мамонта. И, конечно, прятаться можно было в кустах. В кустах прятаться было веселее всего, потому что по пути можно было спугнуть кого-нибудь из залюбовавшихся закатом и заодно насладиться визгом девушек и существенно расширить свой словарный запас за счет юношей. И надо же было такому случиться, что Дина в кустах набрела как раз на Дротика с Тарзаном–старшим.
Увидев возникший среди кустов силуэт с кривым клювом (это была Дротик) и услышав раздраженное рычание (это был Тарзан), Дина поняла, что на праздник заглянул какой-то ужасно страшный зверь, который, конечно, ее сейчас съест. Дина завизжала уже не весело, а испуганно, и сломя голову бросилась из кустов под защиту костров. Вслед за ней сыпанули все остальные притаившиеся в зарослях – играющие в прятки дети, любующиеся закатом юноши, девушки и уже не совсем девушки.
Уже у костров разобрались, что тревога была ложной. Но праздник все равно как-то затих и все отправились по пещерам – спать. В том числе и Дротик-С-Веснушками. В том числе и Тарзан-старший, так и не рассмотревший лица своей избранницы. В том числе и Дина, потерявшая в кустах свою замечательную красноперую шапочку.
А па-ут-ру а-а-ни пра-снулись… Ну конечно, проснулись, кто раньше, кто позже. И выяснилось, что Тарзану ночная незнакомка запала прямо в сердце. И в печень. А уж ниже она так запала, что вытащить ее оттуда не было никакой возможности. О чем и было заявлено Копыту Мамонта. Вождь накануне откушал изрядно волшебного зелья, а у этого напитка был один неприятный эффект: если с вечера темный-темный лес (или любая другая территория) поражал весенним буйством красок, а собственный организм – бодростью и веселостью, то наутро палитра действительности сокращалась до двух-трех оттенков грязно-серого, болела голова и хотелось кого-нибудь убить. Желательно – не пошевелив и пальцем. Поэтому Копыто Мамонта слушал сына крайне невнимательно, а дослушав и толком не поняв, о чем речь, изрек историческую фразу:
- Ищите! И, может быть, обрящете!
Тарзан-старший воспринял это, как руководство к действию. И двинулся в кусты – искать незнакомку, а заодно по более прозаическим делам. Увы, его ждало разочарование. То есть дела-то он сделал, но испуганная толпа вчера ночью так все истоптала, что найти следы прекрасной незнакомки было просто невозможно. Единственное, что он нашел – красноперую шапочку, необычайно маленькую и изящную. Цвета головного убора своей избранницы Тарзан вчера не разглядел (темно было, да и распахивающиеся шкуры… ну, вы меня понимаете), но вот то, что он был из перьев, да еще и с клювом – запомнил хорошо.
Поэтому, когда Копыто Мамонта почувствовал себя более-менее нормально, ему было доложено, что планы по созданию Тарзана-младшего, возможно, уже увенчались успехом, только непонятно, где, а точнее – в ком Тарзан-младший имеет место быть. Единственным вещественным доказательством была все та же красноперая шапочка. Случившийся в пещере вождя Главный Шаман (он как раз пришел лечиться вместе вождем остатками волшебного зелья) посоветовал, учитывая размер шапочки, попросту одеть ее на всех девушек племени. На которую налезет (а шапочка-то маленькая) – та, стало быть, и есть ночная незнакомка.
Слухи о поисках, предпринятых Тарзаном-старшим вместе с родителем, разнеслись по племени быстро. Надо признать, не-совсем-девушки не могли с уверенностью утверждать, что не любовались прошлой ночью закатом именно с Тарзаном. Ну а Крылатая Лосиха вместе с дочками прямо-таки воспряла духом. Размер голов сестер был срочно уменьшен (за счет волос, разумеется), лучшие (они же со вчерашнего дня единственные) шкуры наскоро выколочены, а собственные шапки спрятаны подальше.
Разумеется, все эти усилия оказались напрасны. Разумеется, шапочка Дины Завровой не налезла ни на сестер, ни на отважно выпихнутую отцом вперед Дротика (о чем Тарзан-старший, честно говоря, малость пожалел – вполне была девушка… вполне…). Когда девушки (и не совсем девушки) в племени кончились, а воскуривший трубочку Шаман начал задумываться о вмешательстве Великих Духов, шапочку увидела Дина. Ну, занята она была до этого, играла с подружками.
- Ой, моя шапочка! – воскликнула Дина. – Ты где ее нашел, дядя Тарзан?
Дядя Тарзан сначала покраснел от гордости – его в силу молодости еще мало кто называл дядей, потом покраснел еще больше от огорчения – понял, что шапочка-то вовсе не таинственной незнакомки, а потом позеленел от страха, потому что мама Дины услышала, недопоняла, но, конечно, (о женщины!) сделала выводы.
- Ах ты развратник! – завизжала мама. Тарзану визг показался свистом брошенного копья: защищающие своих детей мамы всегда ОЧЕНЬ страшные. – Ты что сделал с моей бедной девочкой? Диночка, солнышко, что этот подонок, мерзавец, блудодей с тобой сделал?
Дина сначала задумалась над смыслом слов, которыми мама назвала дядю Тарзана, потом поняла, что что-то случилось, потому что зачем бы мама так орала, потом тоже испугалась.
- Не виноватая я! – завизжала в ответ Дина. – Он сам нашел!
Тут вмешался Копыто Мамонта. Вождь чувствовал себя уже более чем нормально, потому что на пару с Шаманом они успели в процессе поисков невесты опустошить не одну долбленую тыкву, а про полученную вчера закуску Шаман успел забыть. Короче, хорошо было вождю, поэтому он понял только, что невеста сына нашлась.
- Какая-то она у тебя маленькая, сынок, - с осуждением глядя на Дину, заметил Копыто Мамонта. – Что ж ты, сватья, так плохо доченьку кормишь? – обратился он уже к Завровой-старшей.
- Я мало? – задохнулась неправедно обиженная мать. – Да как у тебя язык повернулся! – сказать по правде, язык вождя действительно поворачивался с трудом. – Да как у тебя гляделки бесстыжие не полопались! Да чтоб тебя попугай насмерть испугал! Да чтоб тебя муравьи защекотали! Да чтоб тебя мамонт с мамонтихой перепутал!
Неизвестно, чем бы закончилась эта история, но тут крики послышались и от пещеры Крылатой Лосихи. Дело в том, что, переживая по поводу чересчур больших голов своих дочерей и подводя итог предпраздничной уборки, Лосиха случайно обнаружила, что шапок из перьев в пещере почему-то не две, а три. Страшная тайна открылась ей: значит, эта веснушчатая дрянь внаглую отбила у ее ненаглядных дочек всех женихов как есть, да еще и вздумала оженить на себе сына вождя!
К счастью, скандал удалось подавить в зародыше. В основном благодаря Главному Шаману, который на время очнулся от мечтаний об ароматной лежанке на Астральной делянке и приступил к выполнению своих должностных обязанностей. То есть списал всю неразбериху на вмешательство Великих Духов и дрожь тонких связей в эфире. Шамана не очень поняли, но на всякий случай испугались. В результате Дина обрела потерянную шапочку, мама Дины – утраченное было душевное равновесие, дочки Крылатой Лосихи – втык от Лосихи (нечего щелкать клювом на праздниках!). Ну а Тарзан-старший и Дротик-С-Веснушками обрели друг друга. Уже на законных основаниях. Через положенный срок у них родился сынишка, которого, как и планировалось, назвали Тарзаном-младшим. Правда, внук вождя стеснялся своего имени, так что, чтобы не обижать кровиночку, его все звали просто Тарзаном. Был это очень хороший, добрый и вежливый мальчик, но не без странностей. Во-первых, он предпочитал носить только леопардовые шкуры, ну, в крайнем случае, львиные. А так как завалить льва или леопарда Тарзану-младшему случалось редко (по правде говоря, почти никогда не случалось), то большую часть времени он ходил голышом, а чтобы над ним за это не смеялись – прятал наготу в густой листве деревьев, по которым волей-неволей прекрасно научился лазать.
Через много лет о Тарзане даже написали книжку, потом сняли художественный фильм… Но почему-то и в книжке, и в фильме ужасно обидели всех остальных членов племени, обозвав их обезьянами. Наверное, писатель сослепу просто не понял, что они, в отличие от эксцентричного Тарзана-младшего, просто-напросто одеваются в обычные, не столь яркие, как леопардовая, шкуры. Так оно и практичнее, и в лесу незаметнее. Но это уже совсем другая история…