Сны города о революции

Сердце выклевал ночью двуглавый орёл –
экспонат из витрин Кунсткамеры.
Утомлённый охранник поглаживал ствол,
вверх ногами читал Мураками.

Колыбелька, подхваченная грозой,
по разъятому Троицкому катилась.
И влюблённому Троцкому нежной Розой
его революция снилась.

Скоро пьяный курсант, вооружённый битой,
по лестницам Зимнего двинется гордо,
и тела хранительниц на площадь, убитые,
упадут, как флаги в День Города.

Колесо эпох описало круг –
люди в рясах, кирасах, погонах,
перед рёвом толп подавив испуг,
с трибун оглашают законы.

Если выехать летом на острова –
там поместная знать незнакомая
перекрёсткам диктует свои права
и играет в жизнь насекомых.

На Крестовском заперты разъярённые звери
в эпицентре глумливого амфитеатра.
Но нет пара в котлах для новых мистерий,
и недвижен свирепых лозунгов ватман.

Колыбелька – у берега спустя сотню лет.
Моисей мутировал в марксиста с посохом.
Вход на мост патрулирует чёрный берет,
и Госстрах дирижирует парадом, как Ойстрах.

Лепестками с древа нежданных свобод
у «Авроры» плавают сгустки гнева нашего,
и вдоль пыльных стен вчерашних слобод –
«Власть рабочим!» – тянется красной гуашью.