Церный квадрат - в перекладе на стихи

Серая блестящая лента асфальта
Сквозь преддверие дневного марева
Забегала за синий горизонт мимо
Провожающего друзей города
Под аккомпанемент Синатры.
Джентльмены купались в рассвете,
Щурясь от пока еще ленивого солнышка,
Выходившего на охоту за остывшим разумом,
И нехотя плавно перемещаясь навстречу
Дивному завтраку, ожидающему их пустые желудки.
Ночь, проведенная в задушевной беседе,
Сдобренной превосходным чаем и легкими наркотиками,
Оставила в сердцах звенящую волну человечности,
На гребне которой они и выплеснулись на борт Титаника,
Где их радушно приветствовали дети Каспия.

В ожидании пищи разговор перекатывался
С левого берега на правый и обратно,
Но внезапно его ленивый бег был остановлен
Добравшейся-таки до дремавшего сознания
Перекупа информации о стоимости Церного квадрата.
- Дайте мне миллион бакинских
И я нарисую сто одиннадцать таких квадратов!

Какой-то металлический звук возбудил
Тут же погасшее чувство
Нереальности происходящего.
Жонглер внимательно оглядел товарища,
Пытаясь схватить его за подсознанку,
После чего фразы, ритмикой напоминающие
Стук ножа о доску при шинковке овощей
Кулинаром, с остановкой лишь на поправку
Очков на переносице, подкосили начавшее
Уже было слагаться благополучие Перекупа,
Базирующееся на способностях
В области геометрии:

Нет, дорогой мой юноша, тебе
Никогда не нарисовать даже
Одной стороны того квадрата.
И я скажу тебе почему. Неужели
Ты думаешь, что на Земле
Столько богатых сумасшедших,
Готовых выложить целое состояние
За добросовестно закрашенную фигуру?
Церный квадрат – это и есть Козевич.
Чтобы это понять, надо знать все его
Творчество, жизнь, проникнуться чувствами,
Вложенными в каждое произведение.
Все мировоззрение Божемира,
Вся его суть упорными уступами
Бессонных ночей слагалась годами
В стремянку на небеса… Где вырисовывалось
Нечто угольное, с каждым творением все яснее;
Временами кусочки чуда пропадали,
Но только для того, чтобы возникнуть вновь,
Переливаясь до рези в глазах
Всеми цветами радуги…

Вот так душа творца разливается
Словно в рюмки, в его детища,
И, резюмируя праздник, на посох
Ставится последний стопарь,
Зияющий черной дырой в вечности,
Остающейся призрачным следом
В уходящем от нас прошлом…

На тарелке дымился кусок баранины,
Щекоча ноздри пряным ароматом.
День обещал быть жарким…



В соавторстве с паном Болтуном Злобным-Пшешушем