На высокой, на семидесятой

На высокой, на семидесятой снежной и холодной широте
Нет меня почти что год, ребята: и мои болезни виноваты,
Организм слабеющий, проклятый, да и годы, что уже «не те».
Лупит жизнь по черепу лопатой, или даже гаечным ключом
На полярной той семидесятой – вот она одна и виновата,
Я же совершенно не при чем!

Я же проносился там, как Батый, на бегу взбивая снег и пыль!
Я прошел по той Семидесятой много-много самых разных миль,
Снег, шурша, ложился белой ватой на суровый северный пейзаж…
Потрудился над Семидесятой от души товарищ Отче наш!

Красил он зимою белым цветом скалы и окрестные холмы,
Быстро перекрашивая летом мир – и зеленели с миром мы.
Вы, друзья, представите едва ли летний белый день, полярный зной,
Как зимой над нами бушевали всполохи Сияний, а весной

Буйствовали зори и закаты… осенью наваливать тьма
Так, что я от той Семидесятой широты почти сошел с ума!
Временами жизнь была, как в сказке, то есть в мире сказочном ином
В миг, когда метались в небе краски Северных сияний за окном.

Пролетели быстро эти даты, и пришлось затем сжигать мосты.
Понял я: нет, все мы слабоваты для Семидесятой широты
Там ведь и снега глубоковаты, и местами скалы там круты,
Были и мои бока помяты на далекой той семидесятой…
Что с того, что жил я там когда-то?
Лучше поживи, дружок, там ты!

Там страшны метели, лед там скользкий,
И вообще прошли те дни в борьбе,
Так что я навек оставил Кольский,
Уступив те местности тебе.

Там увидишь дикого гуся ты,
Или даже дикого лося
На далекой на семидесятой
Широте… и, в общем, сказка вся!


13.07.06