Гена, на! Жукову

1.
Пьешь ты также отчаянно, как и не пьешь.
Туловища не слушаешься, хотя уверен, что только оно не врет.
Намострячился петь откуда все эти шрамы,
А в тех местах, где тебя тёрло о время - их весьма немало,
Так что - имеешь право.

Разговариваешь, будто только что бегал;
С ножом и вилкой смотришься вполне нелепо.
Если пьяный - смотришь на небо
И думаешь, что секс - частный случай соблюдения этикета;
Что не спид, а внепапочная беременность - чума и того и этого века.
Кстати, кажется, у тебя есть дети.
Ты иногда помнишь сколько их, но не любишь об этом.

2
Мужчина - это про брюки, мужик - про бороду и кулаки.
К тебе применимо и то и другое, поэтому мир делится для тебя на "я" и "они".

На тебе не одежда а классовый предрассудок.
Тем что помладше приходится объяснять что это: они не были пионерами и не в курсе.
Они и до тридцати имеют право сохранять припухлость:
Про сфинктер знают, и только в декоративных целях им бывают надобны прочие мускулы.

3.
С тех пор как здесь кроме как от de-longhi ниоткуда больше не ждут тепла,
Ты куришь всем телом, ходишь в "продукты" где тебя знают человечья и псовая шантрапа.
Выключаешься в сквере, где солнце, пух и мамаши-квочки.
(Это мило вполне, но так глаза намозолило, что по утрам они кровоточат).
Ты разбираешься где слово для шепота, а где для крика. В прочих делах ты - не очень.

Лифт в подъезде не слушаешь, что кто-то придет - вряд ли.
Нараздавал когда то адресов с телефонами, да видимо, они их все потеряли.
Я приношу тебе музыку, мясо (батон - если не забываю).
Потом - иду до трамвая,
Думаю: "просто дыши, я буду слушать, пожалуйста!"
Потому что пока мне есть кому приносить все это,
Мне по-большому счету не на что жаловаться.