Другу молодости Юрке Стоцкому

Конечно же, он был талант,
От Бога и не надо спорить,
Я сам свидетель и гарант,
И утверждать могу позволить.
Он мог копировать картины,
Имея навыки и вкус,
Скульптуру вылепить из глины,
Вводя порою нас в искус.
Он резал дерево и камень,
Их заставляя говорить,
Вдохнув движение и пламя,
А это значит – мог творить!
Бывало, спорили часами,
Фантастика, тяжёлый рок,
И небо крымское над нами,
Вино, закупленное впрок.
Мечты и планы, очень жаль,
Мы иногда не замечаем,
Как счастье уплывает вдаль,
Минуя путь, что выбираем.
И рухнули резные замки,
Что на песке воздвигнул он,
Он сделал шаг, уйдя за рамки,
И водку усадил на трон.
Явившись, новые друзья,
Успешно старых заменили,
Талант, работа и семья,
Всё под откос они пустили.
И вот однажды по утру,
Уже не узнавал он лица,
В лохмотьях, грязного в углу,
Нашли и отвезли в больницу.
И заполняя лист, сестра,
Спросила: « Дед, с какого года?»,
Ответил ей он - сорок два,
« Ну, что вы врёте! Что за мода?
Своей стесняйтесь седины,
Почти по пояс борода,
Лишь, корешки во рту видны,
Вам лет под восемьдесят, да?»
Я так хочу ещё пожить! -
Шептал в слезах жене он бывшей,
Моей вины не искупить,
Прошу, прости меня! Ты слышишь?
Сестра дежурная средь ночи,
Вошла и отключила зуммер,
Волос седых прикрыла клочья,
И написала – Стоцкий умер!

11.07.06