Вкрадчивой, медвежьей поступью

 

Вкрадчивой, «медвежьей» поступью
Мы опять идем в тридцать седьмой.
Нас пока еще, как мух, не бьют,
Не ведут на Колыму гурьбой.
И, пока, не судят «тройками»,
Получив клеветника донос,
Чтобы «обеспечить стройками»,
Так решив жилищный наш вопрос.

Но уже приметы времени
Кровожадного того слышны:
Стал народ для власти бременем,
Да когда мы были ей нужны,
Так у власти уж заведено,
Там своих проблем невпроворот:
Разве что останется не съеденным,
Коль козел забрался в огород.

А народ, он что? И как его…?
Толку нет и пользы никакой.
Вот и положили на него,-
Вытерпит, народу не впервой.
Вынес все и снова вынесет,
Терпеливый русский наш народ:
Если что не так, то тут же «вынесут»,-
Мол, задумал он Переворот.

Снова управляют судьбами
Своры бюрократов на местах…
На погост дороги мы столбим,-
Нас прихлопнут и не скажем: «Ах!»
За цыпленка, - не за лес вагонами,
Сколько уж посажено людей.
Казнокрад ворует миллионами, -
Не посадят, сыч не воробей.

А вот скажешь что про партию,
Про ее отдельных «медведей»,
Или потревожишь хартию
Новых, доморощенных царей.
Тут тебе отмерят мерою
Полной, не сумеешь расхлебать,-
По число, как говорят, по первое.
Вспомнишь тогда Кузькину, ту мать.

Хоть и говорим о времени
Новом, перестроечном, другом:
Что сбежали мы от бремени,
Что свободны стали мы кругом.
Что совсем другие мы,
Что теперь с пути нас не свернуть.
Стали крепче, терпеливыми,
Мы другие, раз сменили путь.

Но мы те же, древнерусские,
Из Древлян и Чуди мы судьбой.
Хоть широкие и узкие,
Все пути протопали с тобой.
Хоть с тобою прошагали мы,
Все, и не измерить нам, не счесть:
Что отмечено медалями,
Что пятном легло на нашу честь.

И попали снова в тернии,
Снова мытарства нам ни про что,-
Сколько мучиться нам времени
И терпеть все это нам за что?
Нам опять найти бы Рюрика,
Чтобы сильной снова стала Русь.
Чтобы выгнать прочь всех жуликов,
Только жаль, не доживу, боюсь…