О, мой, единственный...

О, мой, единственный возлюбленный,
Тебя молю я сердцем и душой,
Забудь же свой прием излюбленный,
Не будь же гордым, и с тобою
Смогу я песню разделить,
Песню поэта-одиночки,
Кто так привык под голову стелить
Траву сухую и младые почки.
И про кого в округе говорили,
Что презираем он повсюду,
И, что камнями его били.
Поверь! Что я-то в тебя верить буду!
Ослепшим людям не дано
Услышать правду обнаженной
Из уст поэта, в коем уж давно
Льет слезы сердце, от небес заженно.
Свою же гордость для иных оставь
И маску не срывай перед другими.
Кто слышит – жестким стихом плавь,
Гримасничай перед немыми…

Но после… изможденный и усталый,
С тяжелою от мыслей головой,
Со взором хмурым, скрытым будто талой,
Разбуженной весеннею водой,
Ты станешь предо мною очищЕнный,
Без гордости, без маски, и тогда,
Как мученик пред ангелом смиренный
Прощение заслужишь для себя.
И вдруг поймешь после скитаний долгих,
Что ты напрасно прогонял меня,
Когда так много было одиноких
Ночей…холодных, темных, без огня.