Моей дочери

Я могу написать сотню песен, которых не будет на свете,
А потом пойду смотреть, как играют в садике дети.
И дочка как лепесток летит в мои объятья,
Мой маленький, нежный цветок в бледно-лавандовом платье

Обнимет и скажет: "Мама, я так по тебе скучала!"
И мы пойдем снова бродить вдоль питерского причала.
"Мама, прошу, скажи, что такое честь и любовь?"
"Пойдем, лучше чаек кормить, я просто не знаю, нет слов".

А она все свое твердит: "Мама, мне больше шести.
Мама, ты, что? Не помнишь? Пожалуйста, объясни!"
"Давай котенок пока об этом болтать не будем.
Милая, давай, с закатом немножко побудем.»

Но вот мы с дочкой идем по берегу невскому вновь,
Идем с ней, говорим, а тема опять про любовь:
"Мама, прошу, помоги, мне мальчик признался в любви.
Мне ведь уже двенадцать, ну что же ты, не молчи!"

"Дочь, ну как объяснить, ну как же тебе рассказать,
Что счастье надо хранить, что счастье надо держать.
Давай, садись, посидим, подумаем, как же быть,
А потом мы с тобою пойдем несчастных чаек кормить"

И годы идут, не спеша, ни радости и ни горя.
Мой призрак, он иногда встречает память у моря.
Мечта, она как звезда, что падает снова в ночь,
Моя душа лишь одна, моя душа это дочь.

Она мне шепчет, волнуясь: "Мама, я влюблена!
Мама, я стану женою, он замуж позвал меня"
Я плачу опять не скрою, что лет восемнадцать назад.
И платье, с белой фатой, мы вместе пойдем выбирать.

Я снова пишу стихи, которых не будет на свете,
А потом пойду смотреть, как играют в садике дети,
А дочка как лепесток летит в чужие объятья,
Мой милый и нежный цветок в бледно-лавандовом платье...

март 2000