Плюс-минус шестнадцать

В ванной громко капала вода.
Сайя перевернулась на спину и посмотрела в потолок. До звонка будильника оставалось ещё несколько часов, а спать уже не хотелось. Сегодня ей нужно выспаться. Проспать положенное время, для того, чтобы завтра быть в форме. Тренер говорила, что сегодня она будет отрабатывать «удар волны», приём, вышибающий дух из противника. Потом – пресс-конференция в отеле, во второй половине дня – занятия йогой, а вечером надо будет встретить Кима в аэропорту. Как обычно, день забит до предела. Вот и Сана ревнует…
Сайя знала, что если сегодня не выспится, весь день будет, как варёная муха.
Она попыталась представить себе, что лежит в гамаке на тропическом острове. Вокруг никого нет, только птицы поют в ветвях кокосовых пальм. Где-то вдалеке плещет океан, ласковое солнце греет пятки…
Счастливую идиллию безжалостно прервал мерзкий трезвон будильника.

– Сконцентрируйся, Асакура. Ты должна бить точно в цель, не промахиваясь ни на миллиметр. Ты поняла? От этого зависит сила удара.
Сайя прикусила губу и снова посмотрела на цель – маленький красный маятник, качавшийся у неё перед носом.
– Бей!
Она ударила раскрытой ладонью прямо по маятнику, но не рассчитала силу и, не удержавшись на ногах, упала вперёд, прямо на огромное – от пола до потолка – окно.
Захрустело стекло…
Смерть! Свобода!
Сайя Асакура летела вниз, на асфальт, с высоты тринадцатого этажа.

– Сестра, готовьте капельницу.
– Есть.
– Пульс?
– Слабо прощупывается.
– Температура?
– Падает.
– Дыхание?
– Она перестала дышать!
Пип. Пип. Пип. Пип. Пи-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и…

Сайя в широкополой шляпе и развевающемся на ветру платье медленно брела вдоль кромки моря. Пенистые волны по щиколотку омывали её босые ноги и заливали следы на песке. Иногда она наклонялась, чтобы поднять какую-нибудь красивую ракушку.
Девушка шла к маленькому домику, стоявшему в окружении огромного тропического сада.
На веранде на деревянном столике её уже ждал завтрак: колечки ананаса, посыпанные перцем и солью. Как раз то, что она хотела.
Она легла в гамак и закрыла глаза. В вышине ветер шумел листьями пальм и звенел колокольчиками на веранде. Девушка поставила ноги на пятно солнечного света.
Несмотря на жаркую погоду в тени была божественная прохлада.
Сайя лежала и думала, что сейчас она встанет и пойдёт купаться, а потом сядет делать бусы из ракушек. В комоде наверняка найдётся сверло и моток лески.
Она легко вскочила и сбежала по песку в океан, прямо навстречу волнам. Солёная вода ударила в грудь и вышибла весь воздух из лёгких. «Удар волны»… откуда она это знает? А, впрочем, не важно…

Она разрисовывала руки хной. Красное закатное солнце отражалась в волнах.
Сайя представила, как здорово было бы пройти прямо по этой зыбкой дорожке солнечного света.
 – «Хочу дождь!» – подумала она.
На горизонте сгущались тучи.

Она сидела и нанизывала ракушки на леску. Ветер всё так же шумел и звенел, деревья качались. Казалось, что этот ветер сейчас подхватит Сайю и унесёт её далеко-далеко…
Голос… неизвестно откуда взявшийся голос…
– Сайя, очнись. Очнись, пожалуйста. Открой глаза. Я понимаю, что тебе сложно. Ты сильная. Пожалуйста, открой глаза.
Она поморщилась. Снова этот голос! Кто это говорит? Да какая разница!
Девушка решила повесить в середину бус самую большую ракушку. Пальцы нашарили в песке осколок стекла. Им она нацарапала на гладкой поверхности ракушки молнию.

Сайя увлеклась рисованием. Каждый день она рисовала невероятной красоты картины, а потом выставляла их на берегу. Океан и солнце постепенно уничтожали яркие краски. Но для Сайи это значило лишь то, что завтра она сможет нарисовать новые – ещё красивее.

Она изобразила саму себя – с раскосыми глазами, высокими скулами и стрижкой «ёжиком», и теперь спокойно наблюдала, как наступающие волны размывали её портрет.
И внезапно у неё резко закружилась голова. Вдруг похолодало, небо почернело. Пейзаж начал расплываться в глазах, Сайя закричала от ужаса, потеряла сознание…

Боль. Белый свет. Сайя чувствовала, что её уносит от её маленького домика…
Противное пищание в ухе…
Запястья обхватили провода…
Сайя рванулась и закрыла глаза, а когда пришла в себя, увидела, что уже наступил вечер, и её картину почти смыло солёной водой.

– Она уже шестнадцать лет в коме.
Сайя захихикала. Опять этот голос!
– Когда же она придёт в себя! Вы считаете целесообразным продолжать содержать её? Не лучше ли будет сделать эвтаназию?
Какое смешное слово – эвтаназия. Интересно, что оно значит?
Пошёл дождь, и Сайя вдруг поняла, что капли не пресные, а солёные. Срываясь сквозь порывы ветра, непонятный голос кричал всё громче и громче.
– Очнись!!! Открой глаза! Открой глаза, Сайя! Они хотят тебя убить!
Голос становился пронзительней. Она не могла больше выносить этот кошмар. Голова раскалывалась. Ветер хлестал по лицу плётками солёного дождя, рвал листья.
– Сайя!!! Очнись!!! Слышишь?! Очнись!
Сайя заткнула уши руками и с нечленораздельным криком села на больничной кровати.

Тёплые капли всё ещё текли по щекам.
Она с удивлением поняла, что это не дождь, а её собственные слёзы.
– Сайя?
Рядом с её кроватью стоял мужчина.
Она хотела что-то сказать, но голос отказывался подчиняться.
– Ты… как ты?
Мужчина схватил её за плечи.
Память подсказала давно забытое имя.
Сайя хрипела, сипела, и, наконец, сквозь скрежет исковерканных связок на волю вырвалось одно-единственное слово:
– Ким…

– Тебе повезло, что ты вообще очнулась, – говорил через несколько часов доктор. – Упасть с тринадцатого этажа, а потом пролежать шестнадцать лет в коме и выжить после этого! Ты вообще счастливица, потому что речь уже зашла об эвтаназии.
– Эв-та-на-зи-я…
Голова у Сайи шла кругом, она отказывалась верить в происходящее.
Ей сказали, она выпала из окна, когда отрабатывала «удар волны». И выпала из жизни. Что она пролежала в коме шестнадцать лет. Значит, сейчас ей уже тридцать три года. Сказали, что этот человек – действительно её лучший друг Ким Чан. Сказали, что в больницу уже едет мама.

Сознание не принимало правды.

– Говори ещё. Говори всё, что знаешь. Что произошло с ними со всеми? – горячо требовала Сайя у Кима.
Он сидел на подоконнике и курил. Он сильно изменился: очень вырос, похудел. Но внутри он остался всё тем же Кимом, которым его помнила Сайя. Он был единственным, кто всегда верил в неё.
– Твоя подруга Кори вышла замуж. Йоси уехал в Америку, теперь у него свой бизнес. Он торгует, по-моему, зубными щётками, я не помню точно. Мигуми и Судзуки, не получив согласия родителей на свадьбу, сбежали из дома. Пару раз мне приходили открытки от них, и все из разных мест. У них уже пятеро детей, но они хотят ещё. Аоши попал в аварию и сломал ногу. Тамао умерла во время операции на сердце.
– А как Сана? Почему он не приехал?
Ким замолк. В последний год своей жизни до комы Сайя была влюблена в Сану. И, кажется, взаимно.
– Как он? Ты молчишь. Почему? Он тоже умер?
– Нет. Не умер. У него жена и двое детей. Они живут в Токио.
– Спасибо, дальше можешь не продолжать, – раздражённо оборвала его Сайя и отвернулась лицом к стене.
– Знаешь, – вдруг сказала она. – Когда я лежала в коме, мне казалось, что я сижу на острове в океане. Одна. Я целыми днями загорала, купалась, делала бусы из ракушек… Ким, я снова хочу в кому. Это всё равно, что рай.
– Я обещаю тебе, что когда-нибудь мы найдём твой остров.
– Нет. Он же не существует. Это же просто бред, глюки.
– Значит, мы найдём место, похожее на рай.

– А ты-то почему не женился? – мрачно спросила Сайя.
– Ну как тебе сказать? А кому я такой нужен? Нет, ты подумай! Как я мог жениться, когда мой лучший подруг лежит в коме?
– Сана ведь смог.
Ким молчал.
Сегодня утром Сайе пришла посылка без обратного адреса
Она распечатала коробку.
– Что это? – удивлённо спросил Ким.
Сайя молча вытащила из коробки связку бус, сделанных из ракушек. В центре, на самой большой ракушке была нацарапана чем-то вроде осколка стекла молния.
Девушка ухмыльнулась.
В ванной громко капала вода.


1489 дней спустя.

– Четыре года, – мрачно сказала Сайя. – Четыре года, и всё впустую.
В её голосе были боль и горечь.
– Представляешь, мне уже тридцать семь лет, из них только двадцать я живу по-настоящему.
Она скрестила руки на груди.
– Но ты не выглядишь на тридцать семь. Максимум лет на двадцать-двадцать пять.
Значит, пока я лежала в коме, я не взрослела. Меня словно законсервировали, подумала она и едва не рассмеялась. Но Сайя и не помнила, когда последний раз смеялась.
За четыре года она и Ким исколесили полмира, но так и не нашли то место, которая она никак не могла забыть.
Сайя не прижилась в современном мире. Не привыкла к шестнадцати годам провала.
Она не находила себе покоя. Мятущаяся душа отчаянно требовала лишь одного – вернуться на тот пляж.
Прошлое, каким она его помнила, было слишком далеко. А будущее оказалось неприемлемым.
Сайя Асакура уже всерьёз подумывала о суициде.

А сегодня они прилетели на Шри-Ланку. Такси везло их в гэстхауз.
– Приехали, – сказал водитель.
Щурясь от солнца, Сайя вышла из машины и посмотрела влево, где океан сливался с небом.
Что-то ёкнуло в её груди.
По песку к Сайе и Киму спешил ланкиец в цветастой юбке-сароне. Наверное, служащий гэстхауза.
– Сайя! – крикнул ланкиец. – Как же я рад тебя видеть!
– Мы разве знакомы? – удивлённо уставилась на него из-под солнечных очков Сайя.
– Да. Только ты меня не знаешь. Я заботился, чтобы все твои желания исполнялись, но ты никого не видела.
– Но… когда?
– Ты пришла к нам двадцать лет назад, и прожила больше всех постояльцев – целых шестнадцать лет.
– Извините! – возмутился Ким. – Сайя шестнадцать лет пролежала в коме, я лично видел!
– Нет, нет, она жила в нашем отеле!
– Раздвоение…– прошептал Ким. На нём были те самые бусы, которые Сайя получила по почте. – А ты что скажешь, Сайя?
Но она их не слышала.
– Какая, к чёрту, разница! Я нашла свой рай! – закричала она и побежала к синей кромке воды, на ходу снимая с себя украшения и бросая их на песок.

Happy End.