Надежда

Ветки больно бьют по лицу,
Сучья кромсают рубаху,
А грудь полыхает, как будто в аду
От риска, ярости, страха.

И преданный конь все куда-то несет,
И выстрелы тише и тише.
Враг дальше и дальше, он отстает,
Уже голосов не слышно.

Но вот конь выносит его на простор.
Кругом палатки стоят,
И цирка большого огромный шатер,
Цыгане в кругу сидят.

Солдат совсем уж без сил,
С коня-то и слезть не мог.
Всю жизнь он сильным слыл,
Но сейчас солдат занемог.

А дальше все как в тумане:
Люди к нему подошли,
С лошади его сняли,
Куда-то его унесли.

И вот наконец-то очнулся
Солдат после долгого сна,
Набок перевернулся,
А перед ним ОНА:

Волосы черные, как смола,
Черные, как угли глаза,
Они горят ядовитым огнем,
И он как лед растворялся в нем.

Девушка поднялась,
Присела на койку к нему,
Что-то сказала и, рассмеясь,
Перевела ему.

Он, очарованный красотой,
Шепотом тихим, словами,
В ее разговоре остался немой,
Следя за ее руками.

Они взлетали и опускались,
Что-то ему объясняя,
То нежно кожи его касались,
Повязки на ранах меняя.

И так всегда, день за днем,
К нему приходила она,
Меняла повязки, а он
Влюбился в ее глаза.

Он видел в них то, что она скрывала:
Боль, ненависть, страх, тоску,
А на лице он видел забаву,
Легкость и радость одну.

Она приходила к нему все чаще,
Любовь его все росла,
Труднее владеть собой было, и чаша
Терпения треснула.

И вот, как обычно, к нему пришла,
Села к нему на кровать,
И как обычно повязку сняла,
Чтобы перевязать.

Он прядь смолистых волос
Своею рукою убрал,
Заговорил, но предательский голос
Странно как-то дрожал:

– «Знаю, глупо звучат слова,
Их слышала тысячу раз,
Только прошу, не кори ты меня,
Ведь их говорю в первый раз.

Цыганка, ты сердце украла мое,
Отныне в руках я твоих,
Оно навеки теперь твое,
Как миллионы других».

– «О, милый, я тоже тебя люблю,
Правду я молвлю сейчас,
Но с англичанином быть не могу,
Цыгане не любят вас.

Никто же из цирка к тебе не зашел
И не спросил ни раз.
Они хотят, чтобы ты ушел,
И сделал это сейчас».

И ведь действительно больше никто
Палату не навещал.
Что же за люди? Но только одно
Сейчас солдат понимал.

Уже рассвело, но цыгане спали
В укромных палатках своих.
Видя свой сон, они и не знали:
Цыганка оставила их.

Она, не веря в счастливый конец,
Все же пошла за солдатом,
Зная, что если догонит отец
Жизнь покажется адом.

Двое влюбленных на верных конях
Прочь от мира неслись.
Снова он проклят и снова в бегах,
Вновь предсказанья сбылись.

Старая ведьма, которую встретил
Там, у себя на земле,
Солдату сказала, что ему светит
В бегах быть на верном коне.

Но промолчала старая ведьма
О том, что будет потом,
Значит, худой конец будет видимо,
Значит, не быть им вдвоем.

Вот догоняют, все ближе и ближе,
Вот и настигли почти.
Странно, их голоса все тише,
Теперь и вовсе молчат они.

Что же случилось? И что это значит?
Как это все понимать?
Его цыганка над кем-то плачет,
Только над кем – не видать.

Ее отец к ней подошел,
За руку взял и поднял,
Что-то сказал ей, к коню подвел…
А солдат на земле лежал.

Дух солдата витает в ветру,
Смотрит на тело свое
И понимает, что в этом бою
Все уже решено.

Тело безжизненно с пулей в груди
Душу свою отпускало.
Душа не хотела из жизни уйти,
А тело все остывало.

Но простая душа солдата,
Витая в глубинках небес,
Без милой цыганки и раю не рада,
Словно лукавый бес.

Только одно она понимала:
Сколько бы лет не прошло
Душу цыганки по-прежнему б ждала,
Любовь не пройдет все равно.