Неизъяснимая тоска

Гуляют по стене ночные блики,
и кто-то, кажется, вот только что окликнул.
Но - никого вокруг.  Глухая тишина.
Едва светает,
а память лихорадочно листает
картины виденного сна.

Вначале яркие, они тускнеют, исчезают, - 
как убегает между пальцами песок;
куда? – не знаю.
Быть может, так же исчезает в чае
кристаллами блестящий сахара кусок:
сначала быстро потускнеет он и станет черным,
начнет разваливаться на глазах, теряя форму,
затем необратимо растворится без остатка
и станет для кого-то чаем сладким.

Мне нужно вспомнить уходящий сон воочию
и осознать события случившиеся ночью
со мною в подсознании застигнутом врасплох,
пока пургой реальности не занесло
потусторонние следы ведущие, как многоточие,
к реальности иной, загадочной и – прочее.
Порою кажется она чужою, но как знать,
быть может и важней и содержательней она,
чем все, что вижу я из своего окна?

Так что же там со мной произошло сегодня ночью?
Мы ехали на запад в скором поезде восточном.
Со мною был отец, – я это знаю точно:
хотя во сне его не видел я, но помню,
что ехали мы с ним в одном вагоне.

Случилось так, что я от поезда отстал.
Он как-то незаметно вдруг ушел, а я?… - я опоздал.
На незнакомой станции ношусь как угорелый -
совсем один, не представляя, что же делать?
В отчаянье запрыгнул наконец-то, как в бреду,
в какой-то товарняк попутный на ходу.

Вагон, доставшийся мне волею судьбы,
не для людей, а для попутных грузов сделан был.
Он ехал, доверху засыпанный зыбучим
и ядовитым прахом голубым.
И вот на этой куче
я распластался и лежу как будто в коме,
боясь пошевелиться и скатиться вниз под колесо.
Со мною рядом, распластавшись вниз лицом,
лежит еще какой-то человек мне не знакомый.

В борьбе за выживание, одолевая страх,
все глубже, глубже пальцы погружаю в прах
и в голове держу единственную цель,
как ту соломинку торчащую в прорехе:
под колесо бы только не упасть,
хотя бы до утра,
чтобы подольше ехать, ехать, ехать…
И в мыслях этих забываю об отце
и постепенно забываю обо всем на свете, -
куда, откуда и зачем мы едем?

Вдруг в голову внезапно мысль приходит,
что мною выбранный вагон, давно уж вроде,
не движется, а ждет на перегоне,
вплотную подкатив к последнему вагону
большого пассажирского состава, -
перед товарным почему-то встал он?

У пассажирского вагона необычный вид:
там задней стенки нет, - он полностью открыт;
полно людей в нем, но знакомых – нет…
Народ поет, гуляет, веселится.
На мой простой вопрос к случайным лицам
о том, куда идет состав - вперед или назад,
и можно ли купить билет,
они плечами пожимают и молчат
с загадочной улыбкою в ответ.

Сползаю вниз и, еле двигая ногами,
вдоль пассажирского вагона пробегаю,
чтобы увидеть указатель боковой,
но сколько ни гляжу, не вижу ничего.
А в это время поезд трогается, увозя народ, -
вагон последний начинает уходить вперед…

Я растерялся и не знаю, что же делать:
остаться или прыгать в уходящий поезд смело?
А если поезд этот все-таки не тот,
где ехал мой отец, куда он завезет? 
Решение приходит, как всегда, в последнюю минуту:
вагон последний догоняю, забираюсь внутрь,
довольный тем лишь, что теперь не опоздал,
куда бы ни ходили поезда.

Мне надо бы по поезду пройти –
внимательно все осмотреть, отца найти.
Иду … 
Сменяются вагоны незаметно друг за другом.
Нет ни передних стен, ни задних, – интересно!
При этом боковые стены, будто бы по кругу,
все дальше, дальше, дальше - в неизвестность,
ведут меня и плавно поворачивают влево,
как коридоры орбитальной станции у Лема.

Иду … 
Все та же нудная однообразная картина.
Нет никого вокруг, - иду посередине…
Чем дальше, тем темней, - как в сумеречном гроте,
и непонятно, что же там за поворотом?

Внезапно из-за поворота появились люди.
Их очень много! – все бегут неведомо откуда,
сосредоточенно и молча со всех ног;
и этот многолюдный перепуганный поток
несется, все сметая на своем пути,
как раз оттуда, куда надо бы идти.

Вдруг слышу - среди ропота народа
бормочет информатор что-то вроде:
«Внимание! со станции конечной
отправился по нашему маршруту - встречный».
Гляжу на то, что происходит, обалдело
к стене прижавшись, и не знаю, что же делать?

Бежать со всеми вместе, но куда? -
туда, где никогда не ходят поезда
или назад, к товарному вагону?
Чтобы лежать там, на сыпучем склоне,
боясь упасть на рельсы головой;
зарывшись в прах по пояс,
беречь глаза от ядовитой пыли и лицо.
Ради чего? –
чтобы догнать ушедший поезд
с моим отцом?

А если этот поезд - все же тот,
и нет другого?
Тогда мне надо бы, как раз наоборот,
против потока двигаться вперед
все дальше, дальше, дальше - по вагонам,
чтобы искать, искать, искать….
Гнетет неизъяснимая тоска…
И, судя по всему,  уже нет времени на это, -
несется встречный поезд…

Боже мой!
ну почему все так устроено на свете,
что всем, кто странствует, дана
дорога лишь  всего одна –
на запад: солнцу, звездам и шальной комете,
нацеленной на Землю, и всем нам,
живущим на планете?
Разумного ответа
я не знаю.
Вокруг  – лишь сумрак, тишина.
Светает.