Билет

Австрия, Альпийская республика «ёостеррайх». Н-да, слово по-русски не каждый и скажет-то. А тут пряник в виде визы, трехнедельного рая с любимой. Кое-что. И я уже на пол головы выше сограждан, они спешат по делам, а я спешу за билетами.
Благо, рекламой натыкано под посольством, брал в порыве все: и надо, и не надо. Хоть и знал, что еду «Евроклубовским» автобусом через Будапешт на Вену.

Было все равно, хоть на санках по асфальту. Тут же горизонты! Тут все: и надежда моя, и желание новизны, и тоска по ней.
В общем, в городе Киеве в этот день едва ли набралось больше счастливцев, разве что поцеловался в первый раз или в лото выиграл пожизненную лень.

В конце недели. Как бы только дожить до этого конца? Эти дни мертвые, бессмысленные. Просто просуществовать до… до начала «настоящей» жизни.
По утру станция «Дачная», друзья, сумки. День похожий на тот, когда тебя провожал, но веселый, огромный – не вдохнешь на всю грудь. Автобус. Который мой? Приезжают. Пялишься куда? И гордо переспрашиваешь: «Киев-Вена?»

Наконец и мой - сразу вызвал подозрения: обещали «комфортный», а этот… Впрочем, я же говорю, и санки подошли бы. Обменялись фразами, спешим, им в зоопарк, мне в Вену.

За билетом к дамочке, и моя очередь.
Выгадываю: „А если в оба конца? Скидка 20 евро. А если туда через Вену, а обратно через Мюнхен? Тоже, но скидка 15 евро. Странно, а на Вену почему нет скидок? Ну так нужно одним маршрутом туда и обратно. Ничего не пойму, компания одна, какая разница?”
„Ну вы понимаете…” - дамочка длинно и путано мне объясняет суть, я не понимаю.

Беру в одну сторону без скидок с осадком, что в чем-то надут. Формально они правы, но что-то не клеится, наверное, мое представление о сервисе и реальность. Зато полупустые. Автобус трогается и все, дорога, я тронулся в счастливые три недели.

Выезжаем из Киева, один из водителей в эфире салона: „Я Вася, он Петя, очень рады, очень приятно…”

Мне тоже. Голос солидный, вежливый. Потом краткая инструкция по использованию салона, с шутками, наверное, неоднократно обкатанными. Голос даже делает паузы там, где, как ему кажется, будет смешно. Я улыбаюсь им, не смотря на это, люди тоже улыбаются. Тридцать судеб несется в счастливую жизнь, и мы снисходительны.

Итак, голос поведал: есть туалет, но желательно не пользоваться, есть пакеты для мусора, но несильно шиковать – мусоросборники не большие. Будет чай и кофе (три раза!), бесплатно, правда, в строго отведенное время и в определенном месте.

Я раздражаюсь, а если мне сейчас охота? И не одну, а пять чашек, и крепкого черного сладкого чая? Сквозит Cоюзом в худшем смысле. Раздражаюсь молча.
Попутчица, зовут Лена, ну зачем ты села возле? Я хочу кушать, потому что отъезжающие – самые голодные люди в природе, только садятся – сразу едят котлеты, яйца, бутерброды и курицу! Курица – корoнное блюдо. А ты, как назло, симпатичная и с одной минеральной водой. Это еще мучительнее – кушать в присутствии женщины только с минеральной водой.

Держусь около часа, занимаю себя разглядыванием страны, мне довольно резво крутят о ней картинки в окно автобуса. То как мы бедны, я пойму позже, а пока «Неоплан» стучит ребрами по родному автобану, на котором кипит борьба за исчезновение ям с лица асфальта. Катки опять поигрыват. Автобус к тому же был новыми комфортабельным лет 20 назад (по сравнению с пазиком он до сих пор на высоте).

И вот спасение - фильм, нам дали зрелищ, намекая, обходиться хлебом и кому что родные послали. И то, Лена начинает увлекаться зрелищем и я одним глазом, а сам тайно щупаю бутерброд.

Запах, букет запахов, по мне вкусный, но уличающий меня и может не вкусный для соседей и ее, у них свои сумки с запахами.

Раскоченарился, плевать – хочу жрать! Предлагаю ей – скрываться еще не удобнее. Она мiла, проста, пара фраз и я успокаиваюсь совершенно, и уже не против соседки.

По мере жадного насыщения всем подряд: котлеты, конфеты, бананы - прихожу в чувство, самодовольное и самовлюбленное.

Уже около часу дня выехали в 10 утра. Успели проскочить полустанок – Областной центр. Мрачноватo, к своему болоту привычен, а от чужого воротит. Нищета, суета, грязь. И у нас также , но привычно.

Где же хозяин? Вряд ли есть, плешивый "папа" улыбается почти в центре города со щита:”Мыр, добробут, злагода”.
Тварь сытая, еще и издевается, и рядом ямища, наш "неопланчик" не пережил бы с ней свидания.

Моросит, и я веселею, хмурится, а я оттаял – дождь в дорогу к удаче. А я и так с ней вобнимку еду к ребенку. Как она? Скоро увижу, буду целовать, и все остальное буду… везунчик.

Новая «фильма» без перерыва, пусть в головах каша, головы дремают. Нужно убить время – оно всем мешает сейчас.

Еще один типовой центр, но остроты нет, флегматично разглядываю действительность, в основном, людей. Это интереснее, при том счастливый случай, делать больше все равно нечего. Истреблять сумки , смотреть в окно и баловаться поношенными мыслями. Но еще вполне модными и без дырок пока.

Изредка с Леной перекидываемся дорожными фразами, комментируем кино, невозможно молчать, охота блеснуть кто чем может.
Львов. Заправка – одна из многих грибочков капиталистического хозяйства. Но нам наконец-то дадут чай или кофе и даже с добавкой, Компания – перевозчик мне начинает нравится, хоть я и ужасно стыдился, идя в туалет. Голос просил этого не делать хоть и заметил, что имею право хотеть делать это не один раз, сколько и когда захочу. Потом «Стрый» вокзал, знавший лучшие времена. Звоню родственникам, в порядке, во Львове. Еще бананов в дорогу. Едем.

Теперь Карпаты. Этого ждал весь день, никогда не видел гор. Жду, жду впечатлений. Хорошо, летние дни длинные. Пока петляем селами, они здесь еще беднее, чем в центре страны. Но зелень, и места чудесные, я бы прошелся .Пешочком.

Робко предполагаю, что будто и в горной местности, во всяком случаэ, подъемы, петли, спуски регулярны. А пики гор в снегу где? Отвесные скалы? Может это неправильные горы? Может, в Карпаты мы не приехали, а по объездной?
Речка мелкая. Быстрая за окном и сильная – в потоке не справится. Ceла облупленные. Людей не видно. Моросит сильнее, я прилип к окну. Побольше высмотреть, не проглядеть – когда еще буду в Карпатах? Я все-таки в горах.

Сосны лезут вверх и теряются в шапках тумана, но все резко очерчено, из-за дождя, наверное. Любуюсь, здорово, и это я вижу? И в моей стране такое! Подгаживает впечатление повсеместное запустение, люд редкий, невеселый, а так впечатляет, природная сила, мы лишь в своем неопланнчике.

Теряю мысли, проваливаюсь, бездумно глазею и смотрю на лица близ сидящих, а что они? Лица сонливые и равнодушные.им же хуже, лицаM, главное я увидел. Соседка, прочем, бросила пару взглядов на особо раскошные места, улыбнулась, я тоже, каждый своему.

Голос опять в эфире: „Добрый вечер.” - „Добрый, добрый.” - „Наш автобус через час подъедет к украино-венгерскомукордону ЧОП-захонь. Остановка, туалет, чай, звонки, пожелания, замечания…”

Голос мне сам по ее нравится: сочный, иногда фамильярный, но в общем, приятный, неприятно то, что говорит, - тут же не девятиклассники на экскурсии, которые от скуки ковыряют сидения в пути. Объяснения некоторые слишком популярны. Ну да бог с ним, впереди рай и в раю – она.

Остановка, уже темно, последние звонки по домам и в другое измерение. Очередь в туалет и предтаможенный мандраж. Никуда не денешься, Pодина привила крепко комплекс виновного во всех грехах. Зеленые фуражки – как предвестники расплаты за неведомые нам, но очень ведомые им, - наши тяжкие.

„Паспорта! - Барышня в зеленом внимательно сличает натуру с проделками фотомастероB, не без зазубрин, – повернитесь в профиль, очки снимите, не моргайте.” Салон вымер, салон из пластилина, покорность подсудимых, достоинство вышло на перекур. Мое тоже. Как тут не проникнуться силой власти, которая может в рай пустить. Не булькаем. Вышла. Легкий ветерок возмущения, но тихо, - может услышать. Пограничник, наркотики, оружие, антиквариат, валюта.
Боятся больше за водку и сигареты, я за три бутылки вина. Проскакиваем, не шмонают, все заметно веселее. Паспорта на проштамповку и к венграм.
Перекур мужики солидно молчат, курят, каждый свои, не стреляют. Женщины в магазинчики рядом. Темно давно, но фонари, так что – как днем. Слово за слово, кто так реплику между разговаривающих втиснет, кто молчит, но участвуют все, слушают.

Стою и я, не люблю кружков и разговорoB, но заразно и минут 40 угробить надо. „Вони нас за людей не считають, от я йихав в прошлый раз так вин мени… А я йому… Шо я не людина?”
„Да, а ты куда?” „Ждут меня, фирма одна…Я… Главное себя поставить, вот я решил на флот пацаном… Ну там…” Молчат, смотрят, подхожу и молча в дыню ему. Распылялся маленький мужичек с выправкой и вплохих штанах. Ничего, через время встряю я (зачем только?) – мы им сопли вытрем… Меня несет, выходит скверно, остановиться трудно, какого я?

В общем, разговор из разряда кухонных, когда слабые радеться пOD уверенных.
Пауза, инициативу взял маленький шкет:

- Так где я только не работал… Говорю слышишь ты… коллектив – великая сила.. так я плюнул… а он меня уважал, 600 баксов платил.
Я наконец, незаметно ушел, разговор глупый, а меня угораздило, злюсь.

Слава тебе, несут паспорта, водители довольные называют фамилии, раздают.
Мой? Тоже в порядке поспешно в автобус на венгерский контроль.
У венгров быстро, две барышни в погонах опять нас разглядывали, но больше для галочки. Зашел офицер и на ломаном русском:”Водка, сигареты, Калашников?” Этим заметно развеселил салон. Каламбуры типичные:”А базуку можно?” Парнишка вез фруктовое дерево на Италию, долго объяснял что это и зачем, но минулось, теперь груз с плеч – и Венгрия.

Утро раннее, Будапешт сонный и красивый, я балдею, черт, достала нищета, плюнуть и с ребенком сюда и по улицам. Кружева из камня, готика – где-то слышал, очень к этому городу подходит. Слов не хватает, даю себе слово вернуться в этот город. Проваливаюсь за городом спать. АвтобаN в 4 полосы подъезжаем к австро-венгерской границе. Волнение, просыпаемся, на часах пол девятого.

Голос сообщает что будем пить кофе, и после таможни через час будем в Вене. По двум левым полосам прут мадьяры к австриякам в гости. Почти без остановки, и без виз Белые люди, паспорт с собой и битте! Сказать нечего. Раздают кофе, чай, наши сонно переговариваются:

- Американцев вообще не глядя пропускают всегда, герб на паспорте и вперед.
Опять маленький, по всему темпераментный товарищ. На флоте при союзе у нас загранники были, тогда нас боялись, тоже не глядя пускали… Ну и по новой вчерашнее. Не вмешиваюсь, себе и попутнице чай – и в автобус. Разговор кто куда, я ей, она мне. Милая женщина, попала в дамки. Замужем за Гансом каким-то, к нему и едет. Ну я вскользь – еду, надеюсь застрять. Словом коротаем время, почти один в автобусе. Остальные разминают ноги после ночи.

Смотрим вперед, через проход. Как очередь? Очень неторопливо нас объезжает автобус и встает впереди. Я спокойно Лене:”Вот и вежливость европейская. Да, нагреют. Наши шляпы прохлопали, говорю только про туалеты бубнить умеем.” Делаю нам с ней сам чай вдобавку. Выхожу на минуту на воздух, мужики шумно возле дверей возмущаются, я обратно, ну их.

Опять говорим светски, но начинаю раздражаться:
- Сволочи, и мы…допускаем с собой…
Пью чай. Лена морщиться, допивая свой.
Молчу, встаю, говоря: „Нагну хоть им матюков и посмотрю, что там впереди.”
Подхожу к автобусу впереди, по номерам – не немцы, хорваты, кто-то из восточных братьев. Хотя какая разница кто? Навстречу голос, так и не запомнил, зовут Вася или Петя. Что-то про себя мимоходом, мол, проблем не было.

Хорватский ревет, слышу женский крик, выскакиваю к кабине. Картина впечатляет. Три девушки с нашего стали впереди уперлись спинами в кабину и орут при любой попытке тронуться с места. Братья славяне посмеиваются, коверкая:”Девушка работай едешь, девушка пошли спать!” Ухмылочки, смешки, чужая речь, по тону – ругань. Мужички наши:”Девчата, бросьте, еще автобус завернут” – с расстоянии 5 метров. Оглядываюсь, стыдно, взрываюсь. Подскакиваю к первому попавшемуся.:
- Слышишь, ты, работать не просить! С нашими женщинами мы спать будем!

Трясет, зверею:” Иди к своей кобыле рябой, хорватская морда.” Чувствую, что могу ударить, отхожу. Ревет мотор, автобус подается – девчата визжат. Подскакиваю к водителю:”Я тебя сейчас выйму из кабины.” Он ухмыляется, точно ругаясь. „Вот ты проедешь, я тут лягу” Одна из наших сделала вполне понятный жест – хорват пугает, раскачивая автобус. Две другие, не выдерживая, отскакивают. Сгоряча от бессилия ложусь под водительское колесо, хорват напрягся. Наши водители суетятся:”Бросьте, скандала не хватало.”

Чувствую – вошел в жар – давай, подгоняй автобус, один из Вась плюнул, побежав к автобусу. Хорват занервничал – дело принципа уже. Но тоже понимает, что мы до точки дошли. Наш выворачивает, прижимаясь, впритирку обходя хорвата. Девчата прыгают, визжат, щедро раздавая дули и жесты покрепче вокруг. Славяне скисли, шуточки так уже, чтобы ляпать. А я пьянею от гордости, нашел борзых, подхожу.

- Во, видел? – показываю толстяку шиш. - Горячась, мы способны под танки немецкие ложиться и ложились под Москвой, не то, что под с-ные автобусы. Никогда у нас не выиграете, мы русские! - нагло вру, украинцы, но так понятнее.

Захлебываюсь, кто-то рядом понял (из славян), видя мое состояние, даже обмолвились о несправедливости. Я еще горячился, но для порядку, гордость разрывала легкие, чувствовал сильным себя.

Чуть устоялось, очередь двигается к контролю, устоялся и я. Все, конечно, здорово, но не молчал бы ли я, если бы не девушки? Молчать, не молчал бы, но поступок?... Вот вопрос, выходит, в автобусе с мужчинами напряг. И маленький скис и остальные молчунами стали, поставили себя! Поставили в позу…

Едем, впереди город Вена, можно Вийн, мы же уже почти австрияки, и ты, и три недели рая…