Ангел смерти. Глава 2. Цитадель ночи. Гермес и Светлана

Дорога, пустота и серость,
Дорога извивается в круги,
Светлана обретает смелость
И чуть замедлила шаги.

Уже совсем ей не понятно,
Где нынче явь, а где же сон.
«Коль понарошку все понятно,
А если вправду?! -Тихий стон
О боже, нет, это неправда.
Смотри-ка, сердце не стучит.
Я что, уже мертва, забавно».

Гермес, заметив промедленье,
К ней повернулся побыстрей:
— Нам нужно лимб пройти скорей,
Надеюсь, хватит мне терпенья.

— Стоп, подожди, сначала объясни. —
Произнесла Светлана гневно. —
Где день, где ночь, мы все в пути.
Я сплю? Устала я безмерно.
Скажи, я в коме, я в плену?
Гермес ответил: «Это верно.

То тело, что надето на тебе,
Я создал из частицы пыли,
По той, что раньше проходили.
Да, находились мы во сне,
Но на астрал теперь ступили,
Держись поближе здесь ко мне».

— Я что из грязи под ногами?!
Да ты то сам то кто таков?!
Да, меня так не оскорбляли…
— Кто я? Презренный из богов
Когда-то был, — Гермес ответил, —
А нынче сам властитель снов
Склонится предо мной готов.

Теперь, хоть власть моя повсюду,
Богатство, радость несу в дом,
Но к трону рваться я не буду,
Мне надоел этот содом.

Поэтому беспрекословно
Я выполняю, что велят,
Хотя все делаю условно,
Пока направлен злобный взгляд.
Ведь Никта так немногословна.
А в пустоте жить кто же рад,

Пусть даже с высшей родословной.

Но ты не бойся, я тебя,
В царство Аида не доставлю,
А себе в спутницы оставлю.
Ты так свежа и молода,
Да и душа твоя чиста.
Что тебе время, дни, года —
Теперь бессмертна ты всегда.

— Бессмертна, как, да я мертва!
Ты посмотри на это тело,
Не дышит, сердце не стучит,
А внутренности? Ой, молчи!

Я что же, просто кусок мяса?
Без чувств, без жизни, ничего.
Ой, как же хочется заплакать.
— Зато бессмертна, что с того, —
Сказал Гермес, —что не живая?
Ведь не кривая, не хромая,
Да и фигура хоть куда,
А слезы что — они вода.

Не Галатея, но однако
Тебя готов я полюбить.
Такую паву сотворить.
И если честно, даже жалко,
Что не могу жизнь подарить.

А так, проси чего захочешь,
Исполню все, как скажешь ты,
Дворцы, растения, цветы.
Эй, подожди, ты плачешь?!
И верно, слезы, с глаз вода.
Вот чудеса достойные творца!
А это что, еще хромаешь,
Ушибла ногу? Вот беда!
И что же, больно? Невозможно!
Чтоб пыль болела, ерунда.

Тут бог сказал: «А ну-ка, стой.
Да ты совсем стала живой!»

Хотя стой, подожди. Одежда!
Она сейчас ведь часть тебя!
Давай ее снимай, не мешкай!
Светлана: «Что! Ах ты свинья!»

И в тот же миг порозовела,
Где неприкрытые участки тела.


— Ладно, не мучайся, я сам. —
Сказал Гермес. — Покров снимаю.
Вот это да! Не понимаю,
Теперь не пыль, одежда там!

Ну, ладно, можно по-другому. —
Он воздухе знак начертил,
И меч из пыли сотворил.
Потрогал остроты основу,
Для пробы в воздухе взмахнул
И остреё к ней протянул.

Светлана крикнула: «Прости,
Я обзываться не хотела».
Заплакала и в пыль присела,
Теребя шнуровку на груди.


Гермес вскипел: «Чего скрывать!
Тебя из пыли я создал,
Как впрочем и этот метал!
Да я тебе отец и мать,
Создатель! Было б что скрывать!
Я только лишь хочу узнать,
Одежду можешь ты снимать?

Ведь и одежду, и тебя
Из пыли создал я любя».

 —Ну, ладно, только отвернись. —
Произнесла Светлана скромно. —
Я к твоим взглядам не готова.
Тот произнес: «Поторопись,
Запомни, ты сейчас не дома».

И отвернулся от нее.
Светлана ткань чуть приподняла:
«Может, сбежать куда попало,
А вдруг настигнет он ее?

Хотя самой мне интересно.
Ладно, считаем, это сон.
И здесь сам бог в нее влюблен,
Так это, прямо скажем, лестно».

И вот немного она ткань
От кожи нежной приподняла,
Но та, похоже, как пристала
Чуть потянула — сразу боль,
Как будто кожу с тела сняла.

Да что ж такое в самом деле,
Светлана слезы горько льет,
А ткань ни капли не идет,
Словно, приклеена на деле.
А тело, как крапивой жжет
Там, где ее сорвать посмели.
Там покраснела кожа, вот.

Очень похоже на сардельку,
Что отварили чуть слегка,
Да шелуху бы снять пора.
Светлана думает: «Недельку
Так походить б, глядишь нашла,
Что тут творятся за дела.
Я как конфета карамелька,
Что долго в теплоте была».

Ох, вот последняя завязка,
И вот ночнушка вниз летит.
Светлане сразу стало зябко,
А кожа как огнем горит.

Гермес: «Ну, дева, ты готова?»
Светлана: «Да, но не смотри».
Он ей: «Рубашку дай, обнова
Немного будет впереди».

Она дает ему рубашку.
Он смотрит, что за чудеса.
— Как же ее ты снять могла,
И где я допустил промашку.

— Ну, а сейчас, раз нам с тобой
Придется в прошлое явится,
Тебя оденем мы девица
Так, как велит нам век иной.

И в тот же миг по его взмаху
Возникло платье, и оно
Светлану словно облегало,
Как было сшито по заказу.

Затем он повернулся к ней,
Сказав: «Неплохо для начала.
Теперь то вроде все ОК,
Совсем красавицею стала.

Осталось сделать лишь прическу,
И можно досмотреть Ласкало.
Что там еще, колье, сережки.
Ну вот, другое дело стало.

Ох, да! Да ты еще босая.
Ну, туфельки здесь обожди.
Их колдовать мне не с руки,
В астрале магии так мало.
Тебе их после сотворим,
Ну, а пока идем к порталу».

— Ну, что ж, идем. — Себя Светлана
Насколько можно осмотрела.
Действительно, другое дело.
Совсем неплохо для начала.

«Жаль, нет зеркал, ну не беда.
Должна же где-то быть вода.

Идут, бескрайняя равнина
На сотни миль, куда не глянь.
Не очень радостно картина,
Небо по цвету, словно сталь.

Дорога, грязь, пыль. Непонятно,
То битый камень, то песок.
Гермес остановился странно.
— Здесь должен быть реки исток.
Он что, иссяк, нет, он не мог.
Река исчезла, не забавно.

Затем к Светлане повернулся,
Сказав: «Случилась будто бы беда.
Исчезла времени река».
Затем присел, земли коснулся,
Здесь, кажется, была вода,
Но вот куда она ушла?»

— Ну, ладно, что стоять, идем
Туда, где раньше было русло.
Когда ни будь реку найдем,
Иначе будет очень грустно.

— Ну, ты как хочешь, я устала.
Ты сам иди, я подожду. —
Светлана так ему сказала, —
Я лучше здесь посторожу.

Гермес задумался: «Устала?
Да ты совсем живою стала.
Творятся странные дела,
Мы возвращаемся тогда».

— Стой, возвращаться?! Есть хочу.
И пить и…пока, промолчу.

Задумался Гермес: «Еда, забавно,
Ну, что ж, попробуем: вот виноград,
Вот вишня, слива, вот батат,
А вот и стол, теперь все славно.

Ну, ешь, и что еще там надо.
И отправляться будем в путь.
Бери, питайся плодом сада,
Только быстрее, не забудь,
Еще нам Никту застать надо,
Чтоб реку времени вернуть».

Светлана к саду подошла,
Плодов сколь можно набрала.
И голод, жажда столь терзала,
Что тут же есть она их стала.

Но только первый надкусила,
Как тут же громко завопила:
— Что, это вкус? Словно песок.
Ты лучше выдумать не мог?!
Скорее дай хотя б воды,
Чтоб смыть ужасный вкус еды.

Гермес ответил: «Извини.
Я уж поверил, что всесилен.
Могу творить я лишь из пыли.
Вот родничок, рот полощи».

С опаскою воду она взяла,
По вкусу словно из металла,
Но все таки рот прополоскала,
Но гадость эту пить не стала.

— Ладно, — вздохнул Гермес,— устал.
Теперь мы помощи поищем.
Вновь открываю я портал,
Вернемся к вашим пепелищам.

Ох, снова эту вонь вдыхать.
В Аду и то гораздо чище,
Впрочем, тебе не привыкать,
А мне подумать то, вообще,
Могу пока и не дышать.

Затем он произнес слова,
Открывши этим дверь портала,
И приоткрылися врата
В тот город, где жила Светлана.