Рецензентке, стоя на одном колене

Всерьёз стихопотенция упала «валовая»...
С чего ж (на время?) онемел мой без костей язык?
От роскоши экспромтов я в восторге пребываю,
как от подарков дорогих, к которым не привык.

Да как и встать в калашный ряд с моёй суконной рожей!
Я сам себя не извиню, коль эдак занесёт
(нет-нет, и зависти червяк меня не сильно гложет):
и моветон, и парвеню, и... в этом роде всё.

Коль мог, к подъезду бы пригнал какого златоуста:
«К Вам – рыцарь, с рифмою в руке, и с лютнею – в другой!».
А я, увы, провинциал, Трике из захолустья,
чуть поизящнее чего – совсем ни в зуб ногой.

Цилиндр, крылатка... Хоть пенсне! (Вру, есть пенсне, от деда),
Свеча иль люстра – всё одно, абы давали свет
на стол, где выпивка течёт с нехитрою беседой
и барды душу бередят нам с дисков и кассет.

И к Богу не приду никак ( и сим не озадачен:
живому – много разных мест, а «после» – ни фига!)
Да разве я – идеалист? Скорее, неудачник:
причин так много не успеть к разделу пирога!

Сподоблюсь взяться за перо, смущаюсь и робею:
ведь Слову я, скорее, раб, отнюдь, не господин.
Подняться выше – и не тщусь – на полпути слабею –
Сизифом тоже мне не стать – ведь есть уже один.

Навру, чего не знаю сам, про «парки и аллеи»,
о том «куда, чего и как Платон (Мольер, Дега)...
А сам, уж если и герой, то вроде Бармалея,
и в непутёвой голове всё бабы да бега.

Да хоть бегами назови, а всё одно, – «по бабам»,
тут не помехой седина (ну, скажем так, пока).
А после, где-то впереди, поводья вдруг ослабнут,
и не заметит лошадь-Жизнь потери седока.

Нет-нет, пока я ничего! Спасибо! Понемногу...
А? Руки с грязными ногтями прячу за спиной...
И Вас узрев издалека, я перейду дорогу,
чтоб не подумали про Вас, что Вы, и вдруг... со мной.

И в соответствие прийти неодолимо сложно:
как вроде, всё перешерстить и всё перелистать.
В одну – давно известно всем – телегу впрячь неможно...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А может, зря я это всё... . И всё совсем не так...