Скоротечный роман

“Лучше жалеть о том, что сделано, чем о том. что не сделано.” - поговорка


Я отдыхаю в Сочи в отеле “Приморский”. Как всегда одна. Мне повезло с соседкой-киевлянкой по двухместному номеру, с которой мы подружились, всё время проводя вместе и отваживая от себя всех посягателей на наше одиночество. Она – потому что ожидает приезда жениха, я – потому что не люблю случайных и настырных претендентов на моё курортное внимание. Мне в это время лет тридцать, и я уже с десяток лет замужем, и у меня есть сын.
Подруга-киевлянка оставила меня одну за два дня до моего предполагаемого отъезда и, поскольку её сменщица по номеру меня ничем не заинтересовала, остаток своего отпуска я проводила преимущественно в одиночестве. Правда в первый же свободный вечер я подпустила к себе показавшегося мне своеобразным молодого музыканта, кажется еврея, легко воспламеняющегося , как и рыжие волосы на его буйной голове. Мы провели с ним время в каком-то кафе, а затем где-то уединились, что оказалось ошибкой, ибо им была предпринята попытка чуть ли не насилия, отчего мне пришлось удирать через какой-то балкон, к чему, впрочем, мне было не привыкать, ибо по-видимому я всё же являюсь рискованной любительницей острых ощущений.
Естественно, это меня отрезвило и последний свой вечер в Сочи я твёрдо решила провести одна. Я спустилась по спиральной дороге вниз к пустынному в этот час пляжу. Тишина звенела в ушах всеми своими оттенками, обволакивая меня прохладой. Я стояла у моря до тех пор, пока барьеры между нами рухнули, и волна забилась уже внутри меня где-то у самого горла. Не выдержав этого мучительно затянувшегося прощания с морем, я спаслась бегством. Я прошла по набережной до пирса, где было людно, потолкалась там, побродила по экспонату-кораблю, а затем вернулась тем же путём вверх к гостинице. Теперь оставался завершающий аккорд – выкурить сигарету одинокой скамейке – и ритуал окончен. В этот момент к скамейке тихо приблизился незнакомый мужчина и попросил разрешения присесть рядом. Не знаю, что удержало меня от резкости, заставив спокойно ответить тривиальным: “Скамейка не моя”. С виду мужчина был приблизительного одного со мной возраста, строен и светловолос. Что-то отличало его от обычных искателей приключений курортников. Странно, но почему-то я запомнила свой наряд в тот вечер – на мне был лёгкий брючный костюм цвета угасающей морской волны. Мужчина присел, поведав мне о том. как приметил меня ещё перед заходом солнца, пройдя за мной весь мой путь и удивляясь моему бесстрашию бродить в наступившей затем тьме по безлюдной винтовой дороге среди почти дремучих зарослей. Я ответила, что просто боюсь темноты природы менее темноты в людях, всегда предпочитая темноту в ночи темноте в мыслях, чем вызвала внимательный взгляд незнакомца. Позднее выяснилось, что сей незнакомец был родом откуда-то из Зауралья, и это выгодно отличало его от других какой-то детской непосредственностью. Он с таким упоением рассказывал, как хорошо косить траву косой, что я почти физически ощущала удовольствие от этого и даже чувствовала терпкий аромат свежескошенной травы, за что была ему благодарна. Мы говорили долго и обо всём, как старый добрые приятели, которых многое объединяет. Правда одна вещь почему-то слегка покоробила меня – это его признание в том, что в своей жизни он любим не был. Видимо это сработала моя щепетильность по отношению к возможности полного откровения между людьми. Однако наступила пора прощаться, но не очень хотелось. Он же никак не мог допустить абсурдности мысли, что потеряет меня прежде, чем наёдёт, и его просто прорвало:
- А Вы посетили Красную Поляну?, - запальчиво спросил он и на мой отрицательный кивок продолжил: - Тогда Вам нельзя уезжать, ибо это значит, что Вы не видели здесь вообще НИЧЕГО! Завтра приезжает мой друг-майор, владелец дачи на Красной Поляне, где намечается торжество по поводу дня его рождения, и мы вместе поедем туда!
Хоть я и была несколько ошарашена убеждённостью этого натиска, но ничего обещать не могла, а лишь неустанно твердила, что обратный билет у меня уже на руках, вещи упакованы, администрация отела уведомлена и т.д. и т.п., как будто именно это было главным, а не то, что муж и сын с нетерпением ожидают меня моего возвращения, о котором уже уведомлены.
Незнакомец же не принимал никаких моих возражений, утверждая, что всё это совершеннейшая чепуха, не стоящая внимания, потому что в целом мире остались только мы и то, что происходит между нами. И странно, что где-то в тайниках моей души я была с ним согласна, ибо чувствовала то же самое, но сдаваться не спешила.
Помню, как мы стояли уже у входа в отель, было уже далеко за полночь, а он всё твердил, что расставание совершенно невозможно. Я запомнила его последние слова:
- Быть может я сказал что-то не то и не так. Пощадите! Ведь мы ещё так мало чувствуем друг друга. Не придайте чрезмерного значения словам, прошу Вас! Да Вы и сам всё понимаете...
Что-то я действительно понимала, но далеко не всё. Да и присущей мне решимости дерзнуть сейчас почему-то не хватало - я думаю оттого, что это касалось не только меня, но и родных мне людей, а мне было свойственно в первую очередь думать о других. Незнакомец всё порывался дать мне номер своего телефона на случай, если я всё-таки решусь остаться, но я отбивалась от этого отчаянно, как будто намеренно желала прервать между нами даже малейшую возможность связи. В результате распрощались мы на том, что я пообещала всё же подумать, порекомендовав ему утром поинтересоваться у дежурной по этажу результатом.
На этом мы и расстались. Навсегда! Признаться я была в сомнении – чем-то этот незнакомец всё же сумел меня задеть, так что даже ненароком мелькала мысль, не остаться ли и в самом деле. Но у себя в номере я поделилась с новой соседкой своими сомнениями, услышав в ответ:
- Это всё весьма заманчиво, конечно, но, разумеется, там надо будет дать!
Причём прямо так и сказала – “дать”, одним этим словом решив всё. И не столько слово “дать” шокировало меня (я не была ханжой), как беспощадный приговор “надо будет”, ибо это символизировало капкан с невозможностью выбора, а я чрезвычайно свободолюбива и не признаю безвыходных ситуаций.
Утром я уехала, как и было запланировано. Муж встретил меня в Киеве, где им были предварительно куплены билеты на какой-то австрийский балет на льду, который я не запомнила, так как непрерывно думала о своём незнакомце, всё представляя его растерянное лицо в ответ на сообщение дежурной о моём отъезде.
Много лет после этого я не могла его забыть. Меня даже порой неудержимо тянуло на это место с верой в чудо, сродни чуду из романа Ричарда Олдингтона “Все люди - враги”, где встреча всё же состоялась, хоть и с большим опозданием. Да, видимо изрядно начиталась я книг! Однако передо мной была не книга, а реальная жизнь, убившая мечту.
И вот сейчас, когда вдруг как никогда ярко всплыл этот эпизод, снова остро защемило в груди. А причиной послужило простое сходство – мой сокурсник вдруг напомнил мне тот полузабытый образ. И снова всё всколыхнулось во мне с небывалой силой. Иногда я думаю, что с моей стороны было непростительной ошибкой остановиться на полпути, не проникнув в тайну и дав этим фантазии вечную власть над собой.


11 февраля 1991 года, Ню-Йорк