Нарисую чудо

Если б вдруг синей мне,
Зеленой, взволнованной мне
Вместо пафоса, вместо всех сантиментов
Неожиданно-остро шепнули: «Дарю. Талант»,
Я б всегда (кроме самых особых моментов)
Из таланта носила завязанный бант.

Может, фыркнешь: «Лишь бант?
И к чему этот бант?»
В одной ленте – весь мир, разноцветья букеты:
Гениальная проза. Кисть в краске. Галопом по нотам.
Одна лента – коктейль всех искусств на планете,
Осуши свой бокал, обними все высоты.

Но к чему мне ВСЕ звёзды?
ВСЕ жёлтые звёзды?
Ведь скромны так запросы: уметь рисовать!
Ничего, право, больше пока мне не нужно,
Лишь вселить в полотно вкус декабрьской стужи,
Запах всех вечеров и взгрустнувшую мать.

И тогда... разреши,
Разреши, ради Бога,
Напишу я с тебя акварелью портрет.
Не с натуры, не думай, нет-нет!
А по памяти, даже если она
Не всегда бывает со мною честна.

Говорят, чудеса,
Чудеса без обмана
Описать стоит сердца. Мне сердца не жаль.
Я тебя напишу столь пронзительно-ярким,
В зной – живительным, в холоде – жарким,
В клочья рвущим любую чужую мораль.

Представляю набросок,
Кричащий набросок:
Ты, такой непривычный. В воде по колено.
Пьёшь дыхание ветра с далёких краёв.
Берег. Море. Рисует послушная пена
Километры узоров, в них имя твоё.

Сочный образ,
Чуть терпкий, чуть сладкий.
Ты. В зеленой рубашке. «Здесь где-то ошибка!
Он не носит зелёный, смени черно-белым!»
Замолчите! Так тихо... я слышу улыбку.
Раз – зеленый мазок, ткань рубашки на теле.

Ты, наверное, выдумка,
Выдумка феи.
Кто ещё здесь умеет творить чудеса?
Уж она, удивив всех волшебников века,
Из серебряной пыли соткав человека,
Ему душу распела на все голоса.

Намешала всего:
Обаянья, эмоций,
Даже хрупкой земной красоты не жалея,
Не скупясь ни на ум, ни на внутренний свет.
Хоть портреты писать так я и не умею,
Всё же чудо описано. Сердце на нет.