Про глупость обличителя

Вы на меня, увы, не накричите:
Я так породиста в ненужности своей,
Я так улыбчива,
Я так легко раздета,
Свободна от непущенных корней.

А вы, пожалуй, прежде чем делиться
Безмерным опытом нажитой седины
Зажуйте орбитом,
Зеленой мятной пломбой,
Ваш запах фарша и поджаренной вины.

Мы каждой бродскостью разнимся, каждым Блоком,
И в свой интимный вторник – я одна,
Молчусь
Кричусь
Беременная страхом: лишь вальс – и разбегутся города.

И словно разругались сценаристы
У вас распальменных и ёлочной меня,
Я не пойму:
Ужель необходимо
Вам, пальмам, жить, шинкуя тополя?

У вас же девушка – не цельное созданье,
А долгий путь, тернистый, на всю жизнь
К брюнетке
От скучающей блондинки
Меняя крайности: на басму пироксид.

У вас же юноша – не дождь в обличье Бога,
А совокупность бодреньких «нельзя»:
Нельзя
Летать,
Нельзя прилюдно плакать. И полагаться на клише «Друзья».

И ваш удел на вкус – как рыба с майонезом.
Вы потемнели от коричневых газет.
Но всё же живы,
Всё же жить охота!
Спешите на футбол, как на балет.

И дамы в белом, фиолетовом и чёрном,
Все уникальностью свежи, все – удивленья бровь.
У каждой
Даже жёлтой и в горошек
Вся ванна в красном – ежемесячная кровь.

Не страшно догадаться, в чём ваш смысл?
Не в пылкости ль патриотических невежд?
А мой же в чём?
Забавно, в тщетном дыме
На наши непохожести надежд.