Апофеоз цивилизации

Картина 1. Историческая

Великий Марс в канун войны всемирной,
Четвертой Мировой Войны,
Являл собой дымящие руины,
Где крики первобытные толпы.

В тот жуткий день, когда случился крах,
И был лишен весь мир своих удобств и благ:
Жилищ, воды, и света, и тепла –
Когда впервые замолчала пресса –
В тот самый день планета умерла.
Беспомощность – апофеоз прогресса.

Сначала просто шок сковал людей,
Но немощь их заставила сплотиться.
Тотальный паралич обрек молиться,
Войдя под свод готических церквей.
Машины истребляли все вокруг,
И каждый в стаде испытал испуг,
И кто-то был убит полоской света.
Мы сами сотворили это:
Упорный Резерфорд и гениальный Бор,
Курчатов, Сахаров, Ландау –
Преступники! Какое право
Имели вы убить своих детей!
И стоило ли гибнуть, Галилей,
В костре средневековых инквизиций?


Картина 2. Философская

Несчастен человек, он жалок и убог.
Он выбрал сам свою стезю, и все же
По-прежнему хранит нас Бог,
За то одно, что Он и мы похожи…
Но мы же возлюбили зло, когда
Крушили и сжигали города,
Стреляли в женщин, резали младенцев…
Машина понимала лишь приказ –
Без боли и без лишних фраз
Она испепеляла сердце!
Не чувствуя вины в убойной силе,
Она внушала страх, сама не в силах
Понять природу страха. Дождь один
спасал людей от грозного металла.
Дискретный код отказывал, и дым
Валил из каждого ее канала –
Конвульсии котла на грани взрыва.
В искрящих спазмах скоро находила
Железная посудина покой.






Картина 3. Языческая

По выжженной планете шпарил ливень.
Стада людей носились по лесам.
Взамен ружья – закостенелый бивень.
Взамен рожка – остервенелый гам.

Травили зверя на Большой охоте.
Во время мутагенного дождя
Наружу выбирались племена
Из дзотов и руин - к Свободе
И славили Мардука, Перуна…
И целый сонм божеств был в моде,
Но главным оставался Дождь; и вроде,
Пока он бичевал немую твердь,
Никто не верил в то, что смерть
Когда-нибудь войдет пожрать их души.
Им всем хотелось жить, и нужно было кушать!
Запасы делались до нового дождя;
Поток забитой дичи шел в ущелье,
В безрадостный тартар, в сырые кельи,
В хранилище ослепшего вождя…
Но первые же злые холода
Сражали наповал несчастных горцев.
Менялся вождь, и возникал вопрос:
Сколь многим не пришлось увидеть Солнце?
Сколь многих умертвил Мороз?


Картина 4. Христианская

Прожектор шарил по руинам храма.
Железный демон шел по черепам,
И двое в куче отжитого хлама
Укрылись, затаясь. «Замри, Адам!» -
Шепнула Ева и припала ниц,
И демон не заметил лиц.
Коснувшись «светом» головы героев,
Он мимо прошагал. Спаси и сохрани!
И оба слышали его шаги,
Пока он не взлетел над обмельчавшим морем,
Рассеявшись в зияющей ночи
Как будто камень мертвый под прибоем...

– Машина, – говорил Адам, – души не знает,
Не ведает добра и зла; уничтожает,
Не чувствуя греха; работает в программе.
И Ева соглашалась с мужем: «Так и есть, Адам!
Пока мы живы и не знаем сами,
Как много времени осталось нам,
Я счастлива с тобой, любимый!
Покрепче обними меня, Адам!»


– Любимая, ты знаешь, мы погибнем!
Я мог бы промолчать, но Ева… я…
Всегда любил тебя, и ты – моя…

И оба замерли в последнем поцелуе
В грязи, в руинах, в антрацитной мгле,
Последнее промолвив аллилуйя,
Последнее прощай сказав Земле.
Картина 5. Пророческая

Венера ждет нас, эфемерных тварей,
Как ждал Плутон наш первобытный крик.
Мы замкнуты в невидимой спирали!
Мы знаем все, что ждет нас впереди!

Увязшие во мрак средневековья,
Распятые на времени кресте,
Мы все…умрем,
Но смерть не станет болью.
Рождение – вот истинная боль!
И каждый, кто убил, получит роль,
Но вряд ли будет счастлив ролью.