Бандитский роман

“Страшнее, чем принять врага за друга,
Принять поспешно друга за врага.”

Е. Евтушенко


Если бы не сон, в котором этот человек не пожалел ради меня своей жизни, этот роман никогда не увидел бы света, потому что я постаралась тщательно стереть из своей памяти образ его героя. Однако сейчас я возвращаюсь в прошлое, но начну я свой рассказ именно со сна.
Итак, меня разбудил ветер и, как обычно, мне снова почудилось, что он родился где-то внутри меня и только потом пошел гулять наружу. Занавеси противились ему отчаянно, не давая пробраться ко мне в комнату, но в конце концов сдались под напором этой стихии, уступив ветру пальму первенства. Я растерянно рассматривала на себе выходной наряд, в котором почему-то оказалась лежащей в постели. Рядом на диване полностью одетым похрапывал мой муж. Ребёнок мирно спал в своей кроватке. Больше в комнате никого не было.
Наконец я вспомнила, что произошло. Мы собирались в ресторан с мужем и Исаем, но ребёнок никак не хотел угомониться, и тогда мы все притворились спящими, чтобы усыпить его бдительность, но видимо и сами неожиданно нырнули в объятья Морфея, что порой уже случалось с нами в подобных ситуациях. Но не это удивило меня, а отсутствие в комнате Исая. Вместо него, оглядевшись, я обнаружила на клочке бумаги записку от него, написанную корявым и странно уходящим в неизвестность почерком, в котором я едва могла признать хорошо мне знакомый почерк Исая. Содержание же записки и вовсе не совпадало с его образом. Это был просто плевок в моё так любимое им лицо. Записка гласила: “Я ухожу совсем. Не ищи меня. Я устал от тебя и твоей лжи. Понял это, увидев вас обоих так нахально возлежащих разодетыми в ожидании выхода, причём на халяву”. Я опешила. Исай действительно был до неприличия щедр, что долго меня смущало, но ведь он всегда сам настаивал на моём участии во всех организованных им увеселениях! И делал он это для себя, а не для других, ибо без меня ничто не имело для него смысла, и я это знала. У нас с мужем при всём желании не было возможности делить с Исаем расходы на бесконечно придумываемые им развлечения, но ведь обычно он не желал слушать никаких возражений, всегда смертельно обижаясь отказу. Что же вдруг произошло? Какая муха его укусила, заставив так несправедливо и грубо обойтись со мной?! Но я даже не хотела ни с чем разбираться, а просто мгновенно опустела, как случалось со мной порой от разбитых иллюзий. “Ещё один пройденный этап”, - подумала я устало. Однако в углах комнаты затаилась какая-то тревога и недосказанность, которую я не могла вынести. Кроме того мне чудился запах крови, следы которой я даже как бы улавливала каким-то своим внутренним зрением.
Меня неудержимо тянуло наружу, и я выскользнула на улицу, где тотчас столкнулась с приятелем, чем-то сильно взбудораженным. Из его сбивчивого рассказа выяснилось, что ему с огромным трудом удалось унести ноги из ресторана, на который внезапно напали бандиты, грабящие, калечащие и отстреливающие беззащитных и безмолвных посетителей ресторана, начисто потерявших от страха волю, разум и всякое желание противиться. И единственным, оказавшим сопротивление, был “её Исай”, за что бандиты отрезали ему нос и избили до полусмерти, хоть он дрался как лев. Последним, что выхватил из этого кошмара затравленный взгляд приятеля, было мимолётное видение окровавленного Исая, в суматохе уползающего куда-то в сторону.
Исай, мой Исай! Краса и гордость Харбина! Я хорошо знала эту его несгибаемую, непокорную и одержимую натуру босяка и гуляки. “Он не примет насилия ни от кого!” – ликовало во мне. – Для него лучше гибель! Но где же он сейчас?!” Резким взмахом руки я остановила проходящую мимо машину и нырнула в неё. Я не боялась. Я вообще не думала о себе. Я думала о нём. “Только бы успеть, только бы успеть!”, - молотом стучало в висок.
Когда я почти на ходу выскочила из машины около ресторана, там уже была полиция, машины скорой помощи и толпа зевак. Я заглядывала в лицо каждому пострадавшему, но Исая среди них не было. Тогда я помчалась к его дому. Где-то на полпути в стороне от дороги я разглядела в темноте его распростёртое на земле тело. Наклонившись над ним, я поняла, что опоздала - он был мёртв. В руке он сжимал огрызок карандаша. “Так вот в чём дело!”, - метнулось во мне. – Он хотел уберечь меня от травмы, пожертвовав своей жизнью во имя той лжи, что была между ними! Он не хотел угрызений моей совести, он не хотел моих страданий из-за него. Он почему-то решил, что обида и разочарование для меня лучше горькой правды. Как мало он всё-таки знал меня! А ведь он мог ещё спастись, если б сразу обратился за помощью, а не потащился ко мне писать эту дурацкую записку, в которой правдой было только то, как он устал.”
Я не могла этого вынести. Нет больше Исая, одержимого максималиста, который хотел всё и потому остался ни с чем. И я вдруг ощутила, что завидую этому человеку, неподвижно распростёртому на земле, ибо его судьба полностью завершилась, а свою тяжкую я ещё только предчувствовала...”
На этом сон кончается. И теперь я погружаюсь в прошлое. Израиль 1982 год. Мы с мужем и ребёнком недавно прибыли в Америку в попытке пристроиться там, где проживают мои родители и сестра. И тут страшное известие: мою свекровь, оставшуюся в Израиле до момента нашего благоустройства на новом месте, сбила машина и она находится в больнице. SOS! Надо ехать в Израиль. Однако мужу возвращаться туда никак нельзя по причинам, связанным с опасностью повторного призыва в армию, что спутает все наши планы, и потому он с ребёнком остаётся в Штатах, а возвращаюсь ухаживать за свекровью одна я. Кроме этого мне ещё предстоит продать там квартиру, приобретенную нами ранее, что сделать впопыхах совсем не просто. И здесь меня кто-то знакомит с Исаем, который знает и умеет всё и берётся мне помочь. Внимания на него я не обратила, ибо было не до того, но как-то так вышло, что в своём почти отчаянном положении я допустила между нами кое-какое сближение, выходящее за рамки бизнеса, что, впрочем, меня мало заботило, пока в один прекрасный день с его уст не сорвалось признание: “А знаешь – ты влезла мне в душу!” – “За что никакой ответственности не несу, поскольку никаких замков не взламывала”, - в ответ пожала плечами я. Тем не мене я сочла за лучшее уехать на недельку к друзьям в другой город, этим предоставив ему возможность поостыть. Но не тут-то было! Он застукал меня сразу же по возвращении и больше от меня не отступался. Именно в это время он и поведал мне свою историю, которой я поделюсь с вами.
Он был молодым, симпатичным, сильным, способным и многообещающим сыном высокопоставленного военного инженера, находящегося с миссией в Харбине. Прислуга в доме, уроки английского языка, сладкая жизнь... Внезапно обернувшаяся репрессиями судьба вернула его на землю, однако не сломав, а озлобив. Как раз в это время он оттолкнул от себя горячо любимую им женщину, красавицу-спортсменку, уступив каким-то возможно целенаправленным наговорам и не поверив в её любовь, преданность и невиновность перед ним, чего не простил себе никогда. Всё это превратило его из привилегированной персоны в отщепенца, толкнув на скользкий путь преступающего закон человека, впрочем всегда соблюдающего законы чести в среде, стоящей “вне закона”. Так и тянулась бы эта его полулегальная жизнь, не обещавшая ничего хорошего, если бы не ребёнок, которого носила под сердцем его почти случайная подруга. Это решило его дальнейшую судьбу, вырвав из когтей преступности. Причём сделано всё было “честь по чести” на воровской сходке. И хоть не многим воры давали уйти от них живьём, но ему вот дали, ибо повёл он себя смело и открыто, прямо объяснив причину выхода из шайки и дав слово навсегда забыть о ней. Да, всё же необычный это был человек!
Затем потянулась долгая серая жизнь сплошного взаимонепонимания между супругами, когда он пытался по-своему воспитать своего сына для жизни в этом волчьем мире, который он изучил вдоль и поперёк. Жена, естественно, подобного воспитания не понимала и не принимала. Да и как ей было смириться с “издевательством” над её чадом, которое муж выносил зимой на мороз полуодетым?! Так и жили они с женой врагами, ибо уйти, потеряв при этом сына, Исаю недоставало сил. Когда же сын подрос настолько, что получил право голоса, то выбрал он отца, и они ушли вместе. С тех пор и жили они вдвоём, пока сын не решил остаться в израильском кибуце, с которого началась их совместная эмиграция в Израиль. Впрочем это их не отдалило, а ещё более сблизило, ибо оба они умели ценить принцип: “Живи сам и дай жить другому”. Затем сын женился, что ещё более сузило время общения отца и сына, и Исай зажил своей жизнью, больше в ней никого полюбить не сумев и с женщинами общаясь лишь по осознанной необходимости, хоть и пользовался у них заметным успехом, ибо был щедр, умён, смел и независим.
Таким был мой герой в момент нашего знакомства, когда по какой-то странной прихоти судьбы я стала его последней любовью. Исай был неудержим во всём и сумасбродство его не знало границ. Он безумствовал, устилая цветами землю, по которой ступали мои ноги, снимая для нас двоих целые ресторанные залы с работающими фонтанами, в которых плескались живые золотые рыбки, арендуя для нас целые оркестры, катая меня на машине по всему Израилю, забрасывая подарками и прочее. Он был человеком из иного и уже всеми забытого ныне времени. С ним было очень надёжно и необыкновенно интересно. Но он был диктатором и хотел, чтоб всё было так, как он сказал. Меня это утомляло, отчего я от него быстро устала. Тогда Исай попытался подобраться к моему отцу, который приехал помочь мне завершить дела в Израиле. Это ему удалось, и отец закрывал глаза на его нестерпимый характер хоязяина-властелина. Что ж до меня, то я не могла дождаться момента своего возвращения в Америку, ибо в Израиле отцепиться от него не было никакой реальной возможности.
Наконец этот момент наступил, и я уехала. Однако Исай последовал за мной в Штаты, ухитрившись усложнить мне семейную жизнь своим своеволием в моём собственном доме. В это трудно поверить, но в своём самодурстве он доходил до того, что топал на меня ногами в нашей с мужем личной спальне, а муж не умел поставить его на место. Дело кончилось тем, что я просто выставила Исая на улицу, о чём ни минуты не сожалела. Но всё же остались у меня и добрые воспоминания о нём. Вот почему, увидав приведенный выше сон, я написала об Исае рассказ под названием “Мнимое предательство”, который включила в свой второй сборник “Путь к Себе”, опубликованный в 1994 году.
Прошло много лет, и вот после долгого отсутствия мы с мужем снова путешествуем по Израилю. Завезли нас наши друзья и в места, где мы некогда жили. Неожиданно даже для себя я вдруг решаю заскочить к Исаю, дабы презентовать его своей книгой с рассказом о нём. Задумано – сделано. Муж с друзьями ожидают меня снаружи, а я звоню в квартиру Исая. Он открывает мне дверь, и я вхожу. Прямо в коридоре я протягиваю ему книгу, объясняя, что меня ждут и порываясь тут же уйти, но он тянет меня внутрь, лихорадочно повторяя на ходу: “Только на минутку! Только посмотри!” И я вхожу и смотрю. Что я вижу? Я вижу себя везде – на фотографиях, на плакатах, на календарях... Отовсюду на меня глядят мои собственные глаза. Комната полна мной. Я живу там. А ведь с момента нашего разрыва прошло столько лет! Это было одновременно и завораживающе, и пугающе. Я и по сей день так и не поняла, чего больше было во всём этом - любви, боли либо безумия. А может ненависти, от которой до любви один шаг? Но нет, не думаю, иначе бы я это ощутила.
Это был конец нашего романа. Больше я Исая не видела никогда и вряд ли уже увижу. Да простит меня Бог за те чувства, которые я так часто вызывала в людях, ничего для этого не делая и не желая ничьих страданий!


23 мая 2006 года, Нью-Йорк